Но эти полутрупики мало волновали Пенелопу, она спешила по своим делам.
Еще шаг — и она у алтаря небольшого храма богини Афины, построенного после ухода Одиссея в затяжное плаванье. Но этот шаг Пенелопа не сделала, потому что там уже кто-то был! Царица замерла, прижавшись к стене и стараясь слиться с тенью, в которой стояла. Хорошо, что пеплос темно-коричневый, а светлая туника спрятана под ним.
Голос женщины, так же, как и сама Пенелопа, пришедшей тайно, показался знакомым. Царица прислушалась… Так и есть!
— Богиня, я никогда и ни о чем тебя не просила, даже когда было очень трудно. Приносила дары и только благодарила за то, что жива и могу помочь другим. Но теперь прошу о помощи. Не себе, Афина, не себе. Помоги царице. Где ее муж? Вернется ли? Когда? Что делать Пенелопе? Помоги ей.
Пенелопа уже открыла рот, чтобы позвать верную Эвриклею, но тут… в углу храма почти рядом со старой нянькой возникла зыбкая фигура. Афина!
— Одиссей вернется. Тот, кого очень ждут, всегда возвращается. Скоро вернется. В чем нужна помощь Пенелопе? Она по-прежнему красива, вырастила прекрасного сына, вернется Одиссей, будет счастлива, что еще нужно?
Нянька, не пугаясь богини, упрямо дернула плечом:
— Где этот Рыжий, сколько можно мотаться по чужим морям и чужим постелям?
Афина рассмеялась серебряным смехом:
— Второе точнее. Скоро будет, двадцать лет еще не прошли. А Телемаха царице лучше пока отправить на Пелопоннес. Надежней…
И тут… кому-то из женихов приспичило отлить выпитое накануне вино или просто стало плохо с перепою, покой был нарушен, Афина исчезла, а самой Пенелопе пришлось спешно прятаться за дверью.
Она не спала до утра. Афина ни разу за все время не появилась перед ней самой, даже в храме не появилась. Богиня не желала ей помогать, хотя Пенелопа приносила дары, славила имя Афины, клялась, что на каждом шагу пользуется ее помощью, слышит подсказки, подчиняется воле богини.
А может, так и было? Может, подсказки Эвриклеи и были подсказками Афины? Нет, это не так, иначе Эвриклея не говорила бы, что просит помощь впервые.
Что она там сказала? Двадцать лет еще не прошли? Да, но совсем скоро пройдут. Телемаха лучше на время отправить на Пелопоннес? Наверное, она и сама об этом думала не раз. Останавливал царицу только страх. Казалось, пока Телемах рядом, перед ее глазами, с ним ничего не случится. Как же можно отправить его через пролив?
Пенелопа прикидывала расположение островов и прекрасно понимала, что ничего не стоит устроить засаду на Дулихии. А если… значит, нужно плыть другим путем. Может, туда и как обычно, а вот возвращаться иначе, вокруг, откуда и не ждут!
Брало зло, что за жизнь?! Она никому не мешает, много лет занималась хозяйством Итаки, не просто возродила остров после налета, но и сделала царство достаточно богатым, настолько богатым, что оно легко выдерживает пятилетнее присутствие толпы обжор и транжир! Царица трудится, а эти пропойцы целыми днями играют в шашки или кости, жрут, пьют и портят все во дворце. Иногда казалось, что женихи нарочно вредят Пенелопе, чтобы тому, кого она когда-нибудь выберет, уже ничего не досталось.
Если бы не надежда каждого, что выбран будет именно он, давно разнесли бы сам дворец по щепкам. Только ее улыбки, приветливое лицо и ласковый голос (а как иногда хотелось ласково расстрелять их из Акилины!) спасали от полного разграбления и резни. Но вечно это продолжаться не может.
— Одиссей, где ты?! Афина, верни мужа! Сколько можно мотаться по чужим постелям?!
Она бессильно откинулась на ложе. Нет ответа ни от мужа, ни от богини.
Тоже мне советчица! Отправить Телемаха на Пелопоннес!.. К кому, к дядюшке Менелаю и тетушке Елене? Агамемнона собственная жена зарезала, других перебили, даже о Диомеде ни слуху… Чему сына Одиссея научат в той же Спарте? И вообще, не для того она Телемаха родила и воспитала, чтобы к чужим, пусть даже родственникам, отправлять.
Но тут же родилась другая мысль, она настойчиво пробивала себе дорогу, словно расталкивая остальные: действительно, отправить Телемаха и, пока сына не будет на Итаке, устроить женихам настоящую бойню. Что говорил об Акилине Одиссей? Лук-убийца? Но Акилина еще не сказал своего слова, вот и скажет в ее руках!
— Перебью женихов, потом пусть меня саму убьют, зато Телемаху трон останется, и он сам будет жив!
Пенелопа не видела, что за ее спиной в самом углу спальни возник зыбкий силуэт красивой вооруженной женщины. Богиня Афина только головой качала, слушая, как Пенелопа сама с собой строит планы расправы с женихами.
Кого отправить с Телемахом? Эвриклею? Стара. Пусть Ментор плывет, нечего зря зад просиживать рядом с противными пьяницами! Утром же распоряжусь!
Наставник Телемаха зову царицы не удивился, напротив, казалось, сам искал с ней встречи.
— Ментор, а ты веришь в то, что Одиссей вернется?
— Да.
Пенелопа резко, слишком резко повернулась к наставнику своего сына, всем телом развернулась. Ментор удивленно смотрел на нее:
— Что?
— Что у тебя с голосом?
— У меня? Царица, что с тобой?
— У тебя только что был женский голос.
— Тебе показалось, царица. Телемаху нужно отправиться к Нестору на Пилос или к Менелаю, чтобы расспросить, когда же они потеряли из вида корабли твоего мужа.
— С меня достаточно отсутствия Одиссея, теперь еще Телемах уплывет…
— Что дурного в том, чтобы твой сын поговорил с мудрейшим Нестором, ум которого всегда чтил Одиссей, и повидал Спарту? Он должен быть смелым и стойким, ты же спартанка, сама знаешь, что побывать в Спарте полезно каждому юноше. Чего ты боишься? Что дурного может случиться с Телемахом в доме его дяди?
— Вот как раз там и может. Там такие родственники, от которых лучше держаться подальше.
— Ничего страшного не произойдет.
— Но ведь есть еще море…
— Посейдон не обидит.
И снова Пенелопе показалось, что голос Ментора звучит странновато. Сам наставник старательно не смотрел в глаза царице:
— Скажу Телемаху, чтоб собирался поскорей. Лучше трудная правда, чем неизвестность…
Ментор заторопился к выходу, Пенелопа замерла, глядя, как поспешно ступают ноги наставника царевича. Никогда не замечала, что у Ментора такие крошечные, почти женские ступни… Женские?..
— Афина?!
Ментор обернулся, и на мгновение, всего на мгновение его лицо озарилось улыбкой богини, а глаза сверкнули синевой:
— Не беспокойся за сына, Пенелопа…
Царица обессиленно опустилась на скамью. Афина взяла ее Телемаха под свою защиту, значит, можно не бояться за юношу?
Но Пенелопу тут же охватил ужас, Афина покровительствовала самому Одиссею, и что из этого вышло? Все герои давно дома, только от Одиссея и его людей никаких известий. И… если богиня покровительствует сыну, не значит ли это, что отец уже в царстве Аида?!