– Так наймите четыре дюжины и управитесь за неделю, – любезно предложил месье Торнтон, но в голосе его звучало раздражение человека, которому пришлось столкнуться с менее развитым интеллектом. Спохватившись, он загладил свою оплошность очаровательной улыбкой и вручил ей чек, при взгляде на который ее глаза расширились от удивления. – Рано утром леди Кэмерон уезжает в деревню – таким образом, в вашем распоряжении еще весь день и весь вечер, чтобы снять с нее мерки, – продолжил он. Указав кончиком пера на кусок великолепного изумрудного шелка с золотыми нитями, он подписал еще один чек. – И пусть первое бальное платье будет из этого. Приготовьте его к двадцатому. – Он протянул ей чек. – Это покроет ваши расходы. – И зная, что указанная в чеке сумма как минимум вдвое больше необходимой, добавил: – Если же этого не хватит, пришлите мне счет.

– Да, – слегка ошалев от такого натиска, пролепетала француженка, – но я не могу отдать вам этот изумрудный шелк. Я обещала его леди Маргарет Митчэм.

Ян на секунду задумался.

– Я удивлен, что вы порекомендовали ей этот шелк, мадам. Такой цвет придаст ее лицу болезненный оттенок. Советую вам передать ей мои слова.

Ян не имел ни малейшего понятия, кто такая была леди Маргарет Митчэм, но это не имело никакого значения. После его ухода в гостиную вошла девушка и хотела унести изумрудный шелк в мастерскую.

– Нет, – остановила ее хозяйка, любуясь из окна высокой широкоплечей фигурой Яна, который в этот момент садился в экипаж. – Этот шелк пока не трогайте.

– Но его выбрала леди Митчэм.

Бросив еще один томный взгляд на отъехавшего в экипаже красавца, который знал толк в хорошей одежде, француженка задумчиво проговорила:

– Лорд Митчэм стар и слаб глазами, разве он сможет оценить платье из такой ткани?

– Но что я скажу леди Митчэм? – расстроилась девушка.

– Скажи ей, – с кривой усмешкой ответила хозяйка, – что месье Торнтон – нет, маркиз Кенсингтонский – сказал, что этот цвет придаст ее лицу болезненный оттенок.

Глава 25

Хэвенхёрст оказался красивым поместьем, но не настолько внушительным, как представлял себе Ян по горделивому описанию Элизабет. Экипаж миновал каменную арку и поехал по подъездной аллее к дому, Ян отметил, что дорогу нужно заново мостить, старые деревья, должно быть, не подрезали уже Бог знает сколько лет, а с портала обсыпалась известка. С первого взгляда на дом Ян, отлично разбиравшийся в архитектуре, определил его стиль как вольное смешение готического и тюдоровского, что, как ни странно, отнюдь не мешало ему иметь приятный для глаза вид. Но если бы этот дом увидел современный архитектор, он бы немедленно бросился к чертежной доске, чтобы привести это беспорядочное строение хоть какую-то систему.

Дверь открыл низенький лакей, который оскорбительно оглядел Яна с головы до ног, после чего задиристо выпятил подбородок. Решив не принимать близко к сердцу странное поведение слуг Элизабет, Ян с любопытством оглядел потолок и стены с яркими пятнами на обоях в тех местах, где раньше висели картины. Нигде не было видно ни персидских ковров, ни дорогих безделушек, да и вообще нигде в обозримых пределах не наблюдалось ни одного маломальски ценного предмета мебели. Теперь он убедился воочию, в какой бедности живет его невеста, и в который раз восхитился ее способности не сдаваться ни при каких обстоятельствах.

Заметив, что лакей продолжает недружелюбно сверкать на него глазами, Ян сказал:

– Ваша хозяйка ждет меня. Доложите ей.

– Я здесь, Эрон, – раздался серебристый голос Элизабет, и Ян обернулся.

Увидев ее, он тут же забыл и о лакее, и о плачевном состоянии дома, и о своих архитектурных познаниях. В простом газовом платье небесно-голубого цвета, с легкими золотистыми локонами, перевитыми узкими голубыми лентами на греческий манер, она предстала перед ним как юная богиня с ангельской улыбкой на устах.

– Ну, что вы думаете? – нетерпеливо спросила она.

– О чем? – осипшим голосом проговорил Ян, идя ей навстречу и прилагая невероятные усилия, чтобы удержаться и не дотронуться до нее.

– О Хэвенхёрсте, – с тихой гордостью сказала Элизабет. Ян думал, что дом довольно маленький и нуждается в капитальном ремонте, не говоря уж об обстановке. Ему безумно хотелось упасть перед ней на колени и умолять о прощении за то, что он явился невольной причиной обнищания этого дома, но зная, что его извинения ничего, кроме стыда и унижения, ей не принесут, он улыбнулся и сказал ту правду, которая не могла ранить ее чувств:

– То, что я пока видел, показалось мне очень живописным.

– Хотите посмотреть остальное?

– С удовольствием, – с преувеличенной готовностью отозвался Ян и не пожалел об этом, увидев, какой радостью засветилось ее лицо. – А где Таунсенды?

– спросил он, когда они спускались по лестнице. – Я что-то не видел их экипажа.

– Они еще не приехали.

Ян подумал, что Джордан настоящий друг, который всегда сделает то, что надо, и не будет рассчитывать на благодарность.

Элизабет повела Яна в длительную экскурсию по дому, которая показалась бы скучной, если бы не ее очаровательные рассказы о его бывших владельцах. Потом она пригласила его на улицу, чтобы показать лужайки. Кивнув на дальний конец лужайки вдоль фасада дома, она сказала:

– Вон там когда-то были крепостная стена и ров с водой. Здесь располагался двор замка, обнесенный высокими крепостными стенами. В этом дворе находились служебные постройки – начиная с коровников и кончая маслобойней. Обитатели замка полностью себя обеспечивали и могли не покидать его по несколько месяцев.

А вон там, – сказала Элизабет через несколько минут, когда они зашли за дом, – третий граф Хэвенхёрстский упал с лошади и пристрелил ее за то, что она его сбросила. У него был очень вспыльчивый нрав, – добавила она с легкой улыбкой.

– Видимо, да, – усмехнулся в ответ Ян, страстно желая поцеловать эту улыбку на ее губах. Но вместо этого он посмотрел на то место, куда она указывала, и спросил: – Как же это он умудрился упасть со своей лошади и в собственном же дворе?

– Ах, это, – засмеявшись, ответила она. – Он тренировался на мишени. В средние века, – стала объяснять она Яну, который знал историю средних веков ничуть не хуже архитектуры и отлично представлял себе, на каких мишенях тренировались рыцари тех времен, – перед поединками и битвами рыцари тренировались на мишенях. Мишень представляла собой перекладину, на одном из ее концов висел прикрытый щитом мешок с песком. Эту-то мишень рыцарь и должен был атаковать, но если его удар по щиту был неточен, перекладина разворачивалась, и мешок с песком ударял его по спине и сбрасывал с лошади.