– Я настаиваю.
Она нехотя подняла на него глаза.
– Почему?
– Да потому, – ответил Ян, нежно улыбаясь и глядя ей в глаза, – что ради возможности пригласить вас, не возбудив при этом нежелательных подозрений, я протанцевал несметное количество танцев с женщинами, которые мне совершенно не нравятся, но зато могут похвастаться отменной репутацией в свете.
Элизабет насторожилась.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я знаю, что произошло с вами после того уик-энда, когда мы познакомились, – мягко сказал Ян. – Ваша Люсинда выложила все это Дункану.
Только не сердитесь на нее – она поступила правильно, за исключением того, что рассказала об этом Дункану, а не мне.
Ян Торнтон, который говорил с ней сейчас, казался таким же надежным и близким, как и два года назад, когда она встретила его.
– Пойдемте со мной, – попросил он, потянув ее за локоть, – я постараюсь исправить то, что натворил.
Элизабет позволила ему протащить себя несколько шагов, потом заколебалась и снова остановилась.
– Это ошибка. Нас увидят вместе и подумают, что мы начали все сначала…
– Не подумают, – пообещал Ян. – Я сказал, что имел на вас виды два года назад, но будучи всего лишь безродным шотландцем, не вызвал у вас интереса.
Поскольку титул для них – святое, они одобрили ваш здравый смысл. Теперь же, когда титул у меня появился, вполне естественно, что мне хочется еще раз попытать счастья там, где в первый раз я потерпел неудачу, – хотя бы для того, чтобы потешить свою задетую мужскую гордость.
Он отвел от ее щеки выбившуюся из прически прядь волос и сказал:
– К сожалению, я не мог сказать, что между нами вообще ничего не было – уж слишком компрометирующими были обстоятельства, при которых нас видели. И поскольку никто никогда не поверил бы, что действительно ничего не было, мне оставалось только заставить их думать, будто я вас преследовал, а вы меня избегали. Она вздрогнула от его прикосновения, но не оттолкнула его руки.
– Вы не понимаете. Со мной не произошло ничего такого, чего бы я не заслужила. Я знала, что нарушаю правила, оставаясь с вами в лесном домике. Вы не принуждали меня остаться. Я сама перешла границы и…
– Элизабет, – прервал ее Ян голосом, в котором звучало раскаяние, – если вы не можете сделать для меня ничего другого, перестаньте хотя бы оправдывать мое поведение. Я не могу этого слышать. Я оказывал на вас гораздо большее давление, чем вы можете понять.
Изнывая от желания поцеловать ее, Ян был вынужден довольствоваться лишь счастьем смотреть на нее.
– Мне кажется, вы недооцениваете мой дар стратега, – продолжал убеждать он. – Всего один танец, и вы увидите, с какой легкостью можно манипулировать человеческими умами.
Элизабет наконец безразлично кивнула и позволила ему увести себя с балкона.
Однако его уверенность была на секунду поколеблена, когда, войдя в залу, он заметил мгновенное похолодание обратившихся на них взглядов. Однако вскоре, когда Ян уже кружил ее в танце, он вдруг понял причину этого внезапного похолодания.
– Элизабет, – тихим умоляющим голосом произнес он, глядя на ее склоненную голову, – ну что за вид барашка, которого ведут на заклание? Поднимите голову, вздерните носик и дайте мне отставку или флиртуйте – но только не будьте такой робкой, иначе это будет расценено как признание вины!
Элизабет, которая танцевала с ним так же, как и со всеми предыдущими партнерами, уставившись безразличным взглядом в плечо, – подняла голову и посмотрела на Яна непонимающим взглядом.
– Что?
У него перевернулось сердце, когда в ее прекрасных зеленых глазах отразился ужас загнанного зверька. Ему стало ясно, что сейчас никакой логикой и убеждением не удастся заставить ее встряхнуться, и он воспользовался способом, который так хорошо сработал в Шотландии, когда она перестала плакать и засмеялась.
Быстро оглядев присутствующих, Ян сказал:
– Белховен сегодня просто бесподобен – о, эти атласные розовые панталоны!
Надо будет спросить у него имя портного, я закажу себе такие же.
Элизабет посмотрела на него так, словно опасалась за состояние его рассудка, но потом до ее сознания дошло, чего он от нее добивается. Когда она представила высокую мужественную фигуру Яна в комичных розовых панталонах, на губах ее появилась слабая улыбка.
– Я тоже весь вечер восхищаюсь этими панталонами, – ответила Элизабет. –
Может быть, вам заказать еще и желтую атласную накидку, чтобы они по-настоящему заиграли?
Он улыбнулся.
– Я думал о терракотовой.
– Необычное сочетание, – заметила она, – но оно, несомненно, сделает вас предметом всеобщей зависти.
Ян испытывал гордость за эту маленькую женщину, которая нашла в себе силы продолжить борьбу. Боясь, что не выдержит и начнет говорить о том, о чем собирался сказать завтра и наедине, он стал оглядываться вокруг в поисках новой темы для разговора. Его взгляд упал на Валери.
– Я правильно догадался, что Валери, которую мне представили, – та самая
Валери, что была автором записок, приведших нас в оранжерею?
Он понял, что сделал ошибку, заговорив об этом, потому что глаза Элизабет затуманились, и она со вздохом посмотрела в том направлении, куда был направлен его взгляд.
– Да.
– Хотите, я попрошу Виллингтона очистить залу, чтобы освободить вам необходимые двадцать шагов? Само собой, я буду вашим секундантом.
У Элизабет вырвался прерывистый вздох, и улыбка изогнула ее губы.
– У нее есть банты на платье? Ян посмотрел и покачал головой.
– Боюсь, что нет. – А серьги?
Он снова взглянул и нахмурился.
– По-моему, это родинка.
Улыбка зажглась наконец и в ее глазах.
– Конечно, это не очень крупная цель, но полагаю…
– Позвольте мне, – мрачно произнес он, и она засмеялась. Последние звуки вальса стихли и, провожая Элизабет к ее месту, Ян заметил, что к вернувшимся в зал Таунсендам направляется Мондвэйл.
– Вы стали маркизом, – сказала Элизабет. – И где же вы теперь будете жить: в Англии или в Шотландии?