– За болотом на полянке.
– Рус, на болото до света ходить страшно. Там вся нечисть.
– А мы слово заветное скажем, нас и не тронут.
Сманил, пошла ведь. Долго пробирались непролазным орешником, хотя и по краю, но все же поцарапались, потом едва не ползком к полянке среди сосен. Когда приблизились, Рус прижал палец к губам, показывая куда-то вперед и призывая послушать. Полисть прислушалась: со стороны поляны доносилось странное бормотание.
Спрятавшись за кустом, они наблюдали, как друг перед дружкой и впрямь выхаживали, словно в дивном танце, две крупные птицы. Их хвосты странного вида – длинные по краям с торчащими белыми перьями посередине – то распускались в разные стороны, то снова складывались. Поначалу Полисть подумала, что это крылья, но потом одна из птиц принялась хлопать и небольшими крыльями тоже. Но самым интересным были ярко-красные шишки над глазами – словно птица хмурила такие раскрашенные брови.
Самцы, видно, сорились из-за самочки, они раздували шеи, топорщили перья, смешно топтались, показывая свою удаль. При этом глухо бормотали и чуфыркали. Немного покрасовавшись, самцы перешли к действиям, они наскакивали друг на дружку грудью, толкались, сердито бормотали… Самочку Полисть не сразу и заметила: среди прошлогодней травы, внимательно наблюдая за самцами, сидела невзрачная курочка, едва различимая своим рыжевато-серым оперением.
– Перед лапушкой своей красуется! – прошептал прямо в ухо Полисти Рус.
Та оглянулась, глаза у князя блестели, как капли росы на солнце. Но смотрел он не на Полисть, а на необычную птицу, восхищаясь красотой. Почему-то молодой женщине стало досадно. Полисть пыталась урезонить сама себя: чего она ждала, чтобы Рус прямо вот тут повалил ее на землю? И поняла, что, если бы повалил, вырываться бы не стала.
Но для Руса она сестра, жена брата, хотя и бывшая. Что за наказание? Иногда казалось, что лучше бы ей сгореть в жертвенном костре! А так несчастны все – и Словен, жизнь с которым не сложилась, и она, и Рус тоже. Ведь видно же, что глядит временами, как побитая собака, а сделать ничего не может.
Но это Рус такой, любой другой на его месте давно взял бы Полисть за себя и гнева брата не побоялся. Полисти хотелось спросить, почему он так боится Словена? Не убьет же их князь!
Промаявшись несколько дней после похода на лесную полянку, Полисть решилась на разговор с бывшим мужем.
– Словен, что ты сказал Русу?!
Тот пожал плечами:
– То, что услышал от тебя: ты бесплодна.
– Это мешает ему назвать меня женой?
– Чего ты хочешь, Полисть? Ты любишь Руса, он тебя. Неужели обязательно называться княгиней?
– Я хочу не прятаться от людей, не таиться, а жить с ним вместе под одной крышей.
– Этого не будет.
– Будет, Словен!
– Нет, я взял с Руса клятву, что своей женой он тебя не назовет.
– Что?.. – растерялась Полисть. – Зачем?
– Можешь думать обо мне что хочешь, но я желаю брату добра. Ты хорошая женщина, Полисть, красивая, достойная, но у Руса должны быть дети.
– Ты… поэтому…
Полисть вдруг осознала, что наделала! Неужели Словен заставил Руса дать клятву из-за ее якобы бесплодности?!
– Да, поэтому. Рус силен, и у него сильное семя. У Руса должны быть дети!
Некоторое время Полисть, придавленная пониманием того, что сама разрушила свое счастье, молчала, потом вдруг вскинула голову:
– Словен, а если… у нас с ним будет дите?..
– Ты спрашиваешь то же, что и он. Я сниму эту клятву с брата.
– Ты снимешь клятву, Словен, я не бесплодна.
– Ты обманула Илмеру?
– Да.
– Зачем?
– Хотела стать свободной снова.
Словен нахмурился:
– Твоя воля.
Между дружившими раньше женщинами – Илмерой и Полистью – словно пробежал ветерок отчуждения. Полисть поняла, что брат попенял сестре на ее ложь, но она решила бороться за свое счастье и не видела в этом обмане ничего плохого, разве только необходимость прятаться с Русом от людей, чтобы не судили строго.
Волхов смотрел на бывшую мачеху взглядом, полным ненависти. Парнишку брало зло: отец спас ее от гибели на костре, а неблагодарная слюбилась с Русом! Полисть ему была не нужна, скорее наоборот, отвлекала отца от него самого, но за князя становилось обидно. Волхову не понять, как можно менять умного сильного Словена на кого-то другого, пусть даже Руса?! Когда он понял, что Полисть и Илмера тоже поссорились, только порадовался. Разумная тетка не станет зря на человека коситься, значит, тоже недовольна поведением женщины.
Но выведать ничего не удалось, Илмера была непреклонна:
– Наши с Полистью дела – это наши дела! Не суй свой любопытный нос в то, что тебе не нужно.
Пока жили в Треполе, каждый ребенок умел определять по солнцу не только время дня и дорогу до дома, но и то, когда наступали самые короткие дни в году. В разное время года солнышко всходило и заходило немного в разных местах. И по тому, как оно это делало, было ясно, что скоро день начнет увеличиваться. Теперь люди стали сомневаться, а так ли здесь? Кто знает, когда в Дивногорье приходит весна, когда полетят птицы и наступят теплые дни?
Но оказалось, что все не слишком отличается от Треполя, весна если и пришла позже, то лишь чуть, и курлычущие косяки в небе появились вовремя. Это придало людям уверенности в том, что жизнь наладится, несмотря на то что от дома ушли далеко.
Знать бы им, что это даже не малая толика, а совсем крошечная. Может, ведая, сколько предстоит пережить и намучиться, повернули бы обратно домой?
Всю ночь на реке трещал лед. Сначала люди вздрагивали от этого грохота, но постепенно поняли, что на высоком берегу им плохого ждать не стоит, зато, как только проплывут колотые льдины, река станет свободной для плаванья. Наутро все собрались на берегу, смотреть на реку. Смотреть было на что: ледоход и на Непре зрелище незабываемое, и здесь тоже. Широкая вольная река несла большущие льдины, словно мелочь, они наползали друг на дружку, толкались, вставали на ребро, снова опускались. Какая льдина и пяти шагов не могла проплыть ровно, все ее то крутило, то поворачивало, а то и вовсе тащило в обратную сторону!
Родовичам бы радоваться, что весна освобождает реку, а они полезли чесать затылки. Задуматься было над чем – течение сильное, плыть надо навстречу, а за прошедшее время поняли, что глубина у большой реки тоже большая, шестами дно не достанешь, как тогда гнать плоты?
Сколько ни ломали головы, выходило одно – плыть не получится, оставалось пробиваться лесом, не теряя реку из вида.
Ворчун вдруг попросил Тимара:
– А ты со своим Молибогом посоветуйся, чего он скажет? Он же все про нас знает…