– У нас есть свои боги, следящие за порядком. Ты же вон тоже предпочитаешь подносить дары Изиде, а не Исиде…
Клеопатра пару дней назад сама объяснила ему, чем отличается греческая Изида от египетской Исиды. Конечно, самому Цезарю была куда ближе эллинская богиня, чем египетская с ребенком на руках.
Клеопатра вспыхнула:
– Это не одно и то же! Как ты не понимаешь? Я эллинка и этого не отрицаю, мой домашний алтарь состоит из греческих богов и богинь. Но как царица Египта я хожу в египетские храмы и поклоняюсь Исиде, Осирису, Серапису, чту Птаха и Аписа, боюсь Анубиса… Только речь не об этом. Цезарь, ты должен хотя бы раз в жизни поговорить с ПшерениПтахом, тогда ты поймешь, что такое Египет.
– С кем?
– ПшерениПтах – главный жрец храма Птаха в Мемфисе. Иногда мне кажется, что в нем заключена вся мудрость Вселенной! Но я понимаю, что ПшерениПтах – только капля мудрости египетских жрецов. Вот послушай, – она живо развернула один из папирусов, лежавших на столе:
«Гармоничное счастье и благополучие любой страны – лишь следствие того, как она выполняет законы справедливости».
«Велик тот владыка, чье окружение составляют великие люди. Силен тот фараон, у которого служащие сведущи в своих делах. Достоин уважения и почитания тот владыка, чье богатство заключается в благородных людях».
– Скажи, разве это не так, разве не верно?
– Это твой Птах сказал?
– ПшерениПтах? Нет, это не он, хотя он может и не хуже. Первые слова из «Притчи человека из оазиса», а вторые Мерикары. Цезарь, Египту во много раз больше лет, чем даже Греции. За тысячелетия в нем накоплена такая мудрость, что нам и не снилась. И еще одно, – Клеопатра почемуто перешла на шепот, – все в мире развивается, верно? Сначала бывает слабым и плохим, а потом становится сильным и мудрым. Архимеду понадобилось много лет, чтобы понять свои законы и записать их. Евклид потратил целую жизнь, чтобы создать основы своей геометрии.
Цезаря мало интересовала геометрия Евклида и куда больше, почему Клеопатра говорит приглушенно. Но он понимал, что спрашивать нельзя, последует возмущение и обида. Такова царица, приходилось с этим считаться. А Клеопатра продолжила:
– У всех все развивается, понимаешь? – Это он понимал, но таинственность от понимания не исчезла. – А у египтян этого нет! Они сразу получили свои знания готовыми. Спроси, откуда они знают, как сделать необходимые расчеты для строительства храма и кто первым это придумал, только пожмут плечами. Они все получили от своего бога Тота. Все, понимаешь?! Вот такой добрый бог, дал египтянам их знания. Даже письменность. И календарь тоже.
Цезарь так и не понял, почему об этом надо говорить шепотом, чтобы Тот не услышал? Его гораздо больше заинтересовали слова о календаре.
– Я слышал о календаре Египта. Он солнечный?
– Да, здесь же главное божество – АмонРа, Солнце. Но началом года принят день, когда над горизонтом впервые появляется звезда Сопдет, возвещающая о начале разлива Хапи.
– Клеопатра, пока мы не в Мемфисе, ты не могла бы называть Нил Нилом, а не Хапи и выражаться чуть понятней? Расскажи о календаре подробней, меня не совсем устраивает римский, приходится то и дело добавлять множество дней, это неудобно.
Было заметно, что царице доставило большое удовольствие продемонстрировать свои знания. Если честно, то они действительно оказались недюжинными. И если слушать о достоинствах геометрических выкладок Евклида или измерении объема тел Архимедом Цезарю было попросту скучно, то делению года на месяцы и дни они посвятили несколько бесед. Цезарь основательно задумался, не внести ли изменения в римский календарь? Только не стоит объявлять, что на это натолкнуло пребывание в Александрии, Рим слишком ревниво относился к чужому влиянию.
А еще он задумался, почему Клеопатра, в которой не было и капли египетской крови, так ревностно соблюдала египетские обряды. Это не мешало ей жить по законам эллинского мира, рассуждать как эллинке, читать папирусы Мусеума и библиотеки, гордиться Архимедом и Евклидом, приносить дары Изиде.
От Александрии до Мемфиса совсем недалеко, но раззолоченное сооружение двигалось немыслимо медленно, остальные вынуждены тащиться вверх по реке с той же скоростью. Цезарь ворчал, что быстрее пешком по берегу. Клеопатра только отмахивалась, она была мысленно погружена в ход предстоящего действа – обряда в храме Птаха в Мемфисе.
Сопровождавший их жрец раз за разом повторял ей весь ход обряда, царица пыталась привлечь к заучиванию и Цезаря, но теперь отмахнулся уже римлянин. Не хватало еще, чтобы консул Рима вышагивал вместе с египтянами по палубе этого монстра, запоминая, как повернуть голову, как посмотреть, что сказать! Не помогло даже напоминание, что Великий Александр тоже был объявлен фараоном в этом храме.
– Ну и что? Я не Александр и фараоном становиться не собираюсь!
Сам обряд в угоду Цезарю значительно сократили и даже слегка изменили, решив позволить именно ему подать знаки царской власти – крюк и плеть – новой царице Египта. Его интересовало: почему новой, ведь Клеопатра уже правила почти четыре года? Правила, но не была объявлена фараоном! Неужели не ясно, что это не одно и то же?
– Почему тебя не короновали в Мемфисе раньше?
– Были те, кто против!
Ответ резкий, губы после фразы сжались в ниточку, в глазах загорелся знакомый бешеный блеск. Видно, Клеопатра очень переживала изза неувязок со своим воцарением. И Цезарь решил сделать все, чтобы признание ее правительницей Египта прошло торжественно.
В конце концов, он мысленно махнул рукой, хочет играть этот спектакль, пусть играет. До Мемфиса недалеко, и вернутся они быстро.
Но в Мемфисе его ждало настоящее потрясение.
Они прибыли в середине дня, были встречены с невиданным размахом, под восторженный рев огромной толпы проследовали к храму, и там Цезарь понял, что ничегошеньки не знал о своей возлюбленной!
Для начала его поразил сам Мемфис. Хотя с первого взгляда было ясно, что лучшие времена города давно прошли, многие постройки обветшали, а то и вообще разрушились, громады храмов, скульптур сидящих фараонов и множество небольших сфинксов потрясли римлян. Сколько же труда нужно было вложить, чтобы вытесать вот этого огромного фараона перед входом в храм?
На вопрос, кто это, Клеопатра даже удивилась:
– Аменхотеп III перед храмом Амона.
– Ты так удивляешься, словно я должен знать всех правителей и храмы твоего Египта!
Размеры сооружений, скульптур, колонн поражали, рядом с ними человек сам себе начинал казаться букашкой под сандалией гиганта.
– Ты еще не видел пирамид!
– Еще больше?
– Выше нашего маяка.
– Мы увидим?
– Да, но на обратном пути, сейчас нужно торопиться.
Цезарь порадовался словам про обратный путь, а про «торопиться» спросить не успел. Подошел все тот же жрец и сказал, что пора.