Сервилия осознала, что это серьезно.
И вдруг известие: египетская царица прибудет в Рим вместе с супругом и сыном! Женская часть Рима загудела, как растревоженное осиное гнездо. Патрицианки возмущались до хрипоты. Одно дело отбивать великолепного любовника друг у друга и совсем другое понимать, что его сердцем завладела какаято чужестранка, причем именно сердцем, а не местом на ложе! Особенно теперь, когда он так силен и богат!
Новость обсуждалась в каждом атриуме, всеми патрицианками от совсем старой до совсем юной, словно страсть Цезаря к египтянке была угрозой для существования самого Рима. Вообщето Риму безразлично, сколько и каких женщин бывает на ложе диктатора, это проблемы его жены, но только пока те не рожают сыновей и тем более не называют их именем Цезаря! Матроны были едины: можно родить ребенка, но назвать его Цезарионом и притащить в Рим всем на обозрение – это уже чересчур! Наглость невиданная.
Какова же эта царица, если она позволяет себе такие вольности?! Слухи обрастали немыслимым количеством подробностей. Дурнушка, низенькая, толстенькая, с кривыми зубами и темной кожей. Черная, как африканская рабыня?! – ахали самые впечатлительные. Ну, может, и не слишком черна, но как можно сохранить белизну кожи при таком солнце, какое в Александрии?
Благородством происхождения похвастать не может. Ну и что, что ее отец царь Египта. Вы помните этого царя? Да, да, тот самый, что несколько лет назад увивался в Риме вокруг Помпея, чтобы консул согласился признать за ним право владеть собственной страной! Ни умения ухаживать за женщинами, ни представительности во внешности, короче, не царь, а сплошное недоразумение. Говорят, он даже играл на дудке, этой, как ее… флейте! Так вот, этот царь сам сын наложницы! И мать нынешней царицы тоже неизвестно кто, кажется, даже сестра своего мужа. Что вы хотите, дикари, у них инцест в порядке вещей. И царица замужем за своим младшим братом! Хороша семейка – муж на несколько лет моложе жены, совсем мальчик, к тому же супругаразвратница, родившая от Цезаря!
Обсуждение так или иначе снова возвращалось к диктатору. Как он мог на такую польститься?
Женщины валом повалили в храм Венеры, каждой хотелось хоть в виде скульптуры посмотреть на Клеопатру. И снова приговор был единодушным: и чем здесь увлекаться?! Ктото вспомнил, что Клеопатра тоже приезжала вместе с отцом. Долго обсуждали, та ли дочь была с Птолемеем, потом пытались вспомнить, как она выглядела, как вела себя.
Нашлись те, кто вспомнил. К радости матрон, эти воспоминания только позабавили – Клеопатра мало похожа на хорошенькую сестру Арсиною, которую Цезарь притащил из Александрии в качестве трофея, она не красива. И снова матроны были в недоумении, получалось, что у Цезаря в Египте был выбор?! Почему же он выбрал не красивую Арсиною, которая вроде тоже была царицей (когда это Цезарь смотрел на происхождение своих любовниц?!), а эту дурнушку?
Необычность поступка диктатора вызывала к египетской царице бешеный интерес. Из патрицианских атриумов и триклиниев молва расползлась по остальному Риму довольно быстро. Теперь о египетской царице говорили всюду. Интерес подогревали и рассказы сначала легионеров, а потом и многочисленных купцов и путешественников, побывавших в Александрии, о несметных богатствах Египта. И если матрон интересовала внешность Клеопатры и ее умение очаровывать таких мужчин, как Цезарь, то простых римлян занимали сведения о золоте и роскоши, присущих египетскому двору.
Потом вдруг вспомнили, что Марк Антоний когдато помогал отцу царицы возвращаться в Александрию, следовательно, знал ту позже, чем она была в Риме. Не испугавшись даже недовольства Фульвии, бросились расспрашивать ее мужа. Но мнение Марка Антония не понравилось, тот заявил одно: «Обаятельная!». Вот еще! Неужели одним обаянием можно так привязать к себе разумного Цезаря?! Нет, здесь определенно чтото еще…
К тому времени, когда корабли Клеопатры коснулись пристани Остии, Рим уже гудел в ожидании встречи царицы не меньше, чем перед триумфами Цезаря.
Сам Цезарь удивлялся такому небывалому интересу к визиту правителей соседней страны. Мало ли их было? Откуда столько слухов? Он понимал болтовню матрон, тех хлебом не корми, только дай посплетничать, а его связь с Клеопатрой и рождение ею сына давало великолепный повод для этого. Но почему сходит с ума и плебс?
Он не подозревал, что слухи распускали в том числе и шпионы самой египетской царицы, ежедневно рассказывая доверчивым слушателям о роскоши, с которой путешествует Клеопатра. Царица вполне подготовила свой приезд, даже находясь далеко от Рима.
Рим надолго запомнил этот день, хотя позже очень многие постарались, чтобы о нем забыли.
В Город, наконец, прибыла египетская царица. Вернее, прибыли царь и царица, но что это за царь – совсем мальчик, его почти не заметили, а вот Клеопатру не заметить не смог бы и слепой. Крик «едут!» позвал на улицы многих. Мигом опустели лавки и таверны, свободные граждане и рабы побросали свои дела, чтобы узреть чудо, о котором в предыдущий день наперебой рассказывали видевшие высадку египтян в Остии. Слухи ходили один другого диковинней, говорили о живых зверях и позолоченных колесницах. На такое надо было посмотреть собственными глазами!
Конечно, мало кто верил, что царица везет с собой целый зоопарк, многие помнили предыдущее пребывание египетского царя в Риме, когда ему пришлось одалживать деньги на подарки римским патрициям у римских же ростовщиков. Саму Клеопатру не помнил никто, даже те, в чьем доме она бывала. А интерес плебса подогревали рассказы легионеров, утверждавших, что все время путешествия по Нилу даже они ели и пили из золотой и серебряной посуды.
Римляне не ошиблись в своих ожиданиях. Когда впереди огромной процессии показались блестевшие на солнце грозные боевые колесницы (неужели и правда позолоченные?!), по толпе пронесся восхищенный возглас. Десятью колесницами личной охраны египетской царицы, едущими попарно, правили рослые черные возницы, одетые как египтяне в одни лишь схенти – белоснежные юбки и с богатыми украшениями на плечах. Их умащенная темная кожа отливала золотом не меньше роскошных ожерелий. Бывалых воинов не обманул блеск позолоты на колесницах, они сразу оценили, сколь грозное оружие показала египетская царица.
Не успел народ восхититься богатством украшений на возницах, как пришлось ахнуть от следующего – за ними стройные, завитые словно амурчики мальчикирабы вели на поводках ручных газелей, косуль, молодых козочек. Это была отрада уже для женских и ребячьих взоров. Со всех сторон послышались возгласы: «Ой, какой хорошенький!», причем непонятно, к кому это относилось больше – к косулям или к рабам. За газелями, словно подчеркивая их стройность своей собственной, прошествовали гибкие томные красавицы, извивавшиеся при движении точно змеи. Мужские руки сами собой тянулись обнять эти восхитительные тела. Сумела египетская царица угодить каждому…
И почти тут же толпа отпрянула назад, те, кому было плохо видно, теснили передних, пытаясь приблизиться к невиданному чуду, а оказавшиеся впереди упирались изо всех сил. Испугаться было от чего – рослые, огромные рабы вели… пантер и леопардов, с трудом удерживая тех на широких ремнях! Глаза хищников блестели не хуже золота и драгоценностей.