– Здесь Фильний, здесь Флориан, тут Ростислав со своими. Биться можно только в поле между рекой и оврагом, город в стороне. Если перейдем, рыцари окажутся у нас по правому флангу, а Ростислав слева у леса. Стоит от реки шаг сделать, и нас зажмут, как в клещи. Василько, ты со своими встанешь справа, тебе брать на себя рыцарей Флориана. Ты, Андрей, возьмешь центр. На тебя пойдут Ростислав и остальные.
– А ты, князь?
– А мне надо пройти лесом и напасть на Фильния почти с тыла! Нам их не прогнать надо, а совсем побить, чтоб больше охоты не появилось на нашу землю идти!
Василько усомнился:
– Думаешь, они нам позволят реку так просто перейти?
– Вот и спешу, пока турнир затеяли. Вперед пойдут половецкие отряды, брод разведают и, если что, помогут подержать, пока переправляться будем. Другого выхода нет.
Даниилу Романовичу и его полкам помогли… сами рыцари, они были столь уверены в своей скорой победе, что не выставили охраны у брода, а двух полусонных стражей половцы сняли стрелами, те и пикнуть не успели. По команде князей переправлялись на цыпочках и молча, чтоб ни конь не заржал, ни оружие не брякнуло. В неожиданности была хорошая доля победы, врага надо заставить встать так, как им удобно, и бой принять, как придумано.
Получилось все! Дни стояли жаркие, какие бывают в бабье лето, от быстрого и долгого похода устали все, потому в воду кидались даже с удовольствием, стараясь только не шуметь и не замочить оружие. По пути пытались и напиться, заметив это, Даниил кивнул воеводе:
– Скажи, чтоб не пили много, тяжело биться будет.
Но большинство и без княжьего наказа это поняли, не впервые в боях. Засадные полки сразу уходили в сторону, чтобы не заметили враги. Все были собранными, словно чувствовали огромную ответственность, свою причастность к общему, великому. Одно дело меж своих князей биться, когда русский на русского идет, и другое, если как вот сейчас, – против чужого. Да еще и в латы закованного. В этих железяках рыцари еще более страшными казались, Но это был не страх, сковывающий волю, а тот опасливый страх, что удесятеряет силы и заставляет не жалеть себя, чтобы помочь друзьям. И даже свои русские Ростиславовы теперь казались тоже чужими, потому что были заодно с этими железными… А значит, жалости им тоже не видеть.
Сан перешли достаточно быстро и тихо, когда осаждавшие опомнились, русское войско уже выстраивалось в боевые порядки. В рыцарском лагере тоже забегали, облачаясь к бою и садясь на коней. Для рыцаря это дело нелегкое, никто в летнюю пору в доспехах не ходил, тем более нападения никак не ожидали. Но рыцари выучены многими месяцами, а то и годами тренировок, вставали в боевые порядки быстро.
Глянув в сторону выстроившегося русского войска, Флориан расхохотался:
– И этим князь Даниил собирается с нами воевать?!
Против мощного рыцарского строя стояло войско вполовину меньшее. Кроме того, если с одной стороны хоть конные, то по центру вообще больше пеших.
– Если это все, что есть у князей Романовичей, то я согласен даже помиловать его. Он поистине храбрый воин, если решился с таким войском биться против нас! Если не погибнет в бою, я, пожалуй, оставлю ему жизнь!
Ростислав с Фильнием оставили своих пеших воинов у городских стен, чтобы горожане не напали с тыла, и пошли на противника. Битва начиналась по задумке Даниила. Рыцари сплошной стеной налетели на всадников Василька, но пройти насквозь не смогли, завязли. Звенели мечи, ржали лошади, слышались ругательства на ляшском и русском. Все смешалось в этой круговерти, и разобрать, где свой, а где чужой, можно было только по рыцарским плащам и латам. Тяжелая конница Флориана давила и никак не могла продавить русские полки Василька Романовича. Славяне против славян стояли на смерть и не жалели друг для друга ударов ни копьями, ни тяжелыми мечами. Подавить, втоптать в землю, убить… Какие уж тут татары, если меж собой бились родственники!
В толчее копья оказались почти бесполезными, приходилось биться мечами. Василько примерился, чтобы со всех сил ударить со спины большущего рыцаря, но его конь дернулся, и вместо шелома удар пришелся по плечу, отсекая руку вместе с занесенным над кем-то мечом. Слева и справа от него вовсю рубились мечами, но сладить с тяжеловооруженными рыцарями сложно.
Ростислав со своими надавил на полки Андрея. Воины дворского тоже стояли на смерть, но, как ни сопротивлялись, пришлось немного отступить. Хотя так и было задумано, при этом они открывали тыл спешно пробиравшимся лесом полкам самого Даниила. За шумом боя никто не услышал и не заметил их движения, на что Даниил и рассчитывал.
Лев был с отцом, князь помнил собственную горячность в его возрасте, прекрасно понимал, что юный княжич обязательно полезет в гущу боя, а смотреть за ним будет некогда, и поручил, как часто поступали князья-отцы, своего отпрыска воеводе Шелву. Тот захохотал:
– Уберегу, князь, только не взыщи, повоевать заставлю, не для того столько верст сюда тащили, чтоб в кустах отсиживался.
Сам Лев полыхнул краской досады:
– Я не собираюсь в кустах сидеть!
– Ладно тебе, всем боя хватит. Ну, пора и нам! – Князь со звоном вытащил меч из ножен.
Пока в бой не ввязался лишь Фильний со своими рыцарями. Угры выжидали, чтобы нанести решающий удар, не подозревая, что на них самих сейчас будет нанесен этот удар силами Даниила, пробившегося сквозь лес и зашедшего сбоку.
Лев сидел на коне, кусая губы от нетерпения и почему-то досады. Время, казалось, остановилось. На поляне перед крепостью шел бой, а они все сидели в засаде. Возбуждение всадника передалось коню, тот перебирал ногами, едва сдерживаясь. Воевода потрепал коня княжича по холке, похлопал по шее, успокаивая: негоже в бой рваться обезумевшим. Князь Данила поставил сына чуть позади, не в первом ряду, слишком тот еще молод и неопытен, потому княжичу не все видно и понятно. Вдруг что-то двинулось, но, как ни ожидал Лев этого сладкого мига начала атаки, толкнул своего коня ногами чуть позже нужного мига, едва не сбили задние. Хорошо, все тот же Шелв успел подстегнуть. Дальше Лев уже плохо соображал, но знал одно: он должен победить! Кого и как, не думалось. Он никогда не видел столько рыцарей в латах и шлемах, даже лошади были щедро закрыты железом. Разве на скаку разберешь, где кто, одно ясно – если в таком облачении, значит, чужой, надо бить! И Лев бил. Без раздумий, без разбора, налетая как коршун, крича что-то безумное!
Едва выскочили из леса, как все чуть не обернулось трагедией. Стольник Даниила Яков Маркович ускакал вперед, а воеводу Шелва рядом с Даниилом сбили копьем. Пока помогал выпутаться, едва сам не попал в плен. Вернее, схватили, но Даниилу удалось вырваться и даже пронзить копьем угрина, идущего на помощь Фильнию.
Лев, конечно, несмотря ни на какую опеку, полез в самую гущу, даже подобрался к самому Фильнию и поломал о его щит копье. Если б только Фильний знал, что за мальчишка пытается выбить его из седла, бросил бы всех остальных и занялся им. Но рыцарь только выругался: