Сама красавица не обращала внимания на шепот за своей спиной, она уже привыкла, не мечут стрелы, и ладно. Елена стояла на стене, пытаясь разглядеть среди ахейцев знакомые силуэты. Неожиданно сзади раздался голос:
– Кого ты видишь?
Она вздрогнула, не ожидая встретить здесь Приама, но ответила:
– Вот Агамемнон, он самый рослый. Вон Одиссей, рыжий крепкий. Вон большой Аякс Теламонид, а вот маленький. Это старый Нестор. Это… Менелай. А этого огромного не знаю…
– Неудивительно, – откликнулся поднявшийся на стену Гектор, – это Ахилл, ты такого никогда не видела.
– Ахилл успел стать таким огромным?!
– Десятый год…
Эта мысль, что она уже десятый год, как бежала из Спарты, не давала покоя Елене весь вечер. Она долго стояла у большого зеркала, вглядываясь в свое отражение и пытаясь понять, сильно ли изменилась. Если юный Ахилл стал таким могучим красавцем, то что же произошло с ней?! Но сколько ни смотрела, никаких признаков старости не увидела.
И тут у нее похолодело внутри – а вдруг это из-за зелья Креусы?! И стоит только перестать его пить, как старость наступит мгновенно?! Но это значит, что она навсегда привязана к дочери Гекубы? Елену обуял ужас, даже руки и ноги задрожали, пришлось присесть, чтобы не упасть.
Она забыла о высадившемся под стенами Трои войске, об угрозе городу и его жителям, сейчас думалось только о том, как осторожно разузнать у хитрой Креусы, действительно ли это действие зелья? Если та догадается, что Елена поняла, результат может быть страшным! Больше всего красавица боялась именно потери своей внешности, беззубой и беспомощной старости. Лучше смерть, чем безобразное и бессильное уродство. Оно будет тем более противно окружающим после стольких лет вызывающей красоты. Елена схватилась за сердце, нет, лучше зависимость от Креусы и ее жаркие ласки, чем потеря привлекательности!
Удивительно, но Креуса ее страха не почувствовала. На вопрос, не ее ли зелье вызывает долгую красоту, отмахнулась:
– Нет, оно от другого.
Знать бы какой груз свалился с души у Елены! Теперь она снова была в себе уверена.
День клонился к вечеру, Гелиос, блестя доспехами, стремительно гнал по небу своих коней к горизонту на западе, туда, откуда приплыли эти незваные гости. За ним накатывали сумерки. На земле между лагерем ахейцев и стенами Трои остались лежать не погребенными тела многих бойцов. И той, и другой стороне нужно было забрать погибших и предать погребальным кострам. Из ворот Трои выскользнул посол, ахейцы выслушали его со вниманием и согласились заключить перемирие на день, чтобы воздать честь погибшим.
Первые погребальные костры загорелись в Трое и у ахейцев, первый плач раздался в стенах города. Впервые троянцы задумались, ведь раньше их родные погибали где-то там далеко, куда их уводил воевать Гектор, теперь же смерть была близко, и раны тоже, и кровь мужей лилась на виду у жен.
Ахейцы обустраивались солидно, они даже окружили свой лагерь высоким валом и рвом, чтобы троянцы не смогли напасть на корабли. В разных концах лагеря встали шатры Ахилла и Аякса Теламонида, которые вызвались наблюдать, чтобы из города не смогли подойти незаметно. В центре расположился шатер Агамемнона, как главы войска.
Конечно, ахейцам не удалось полностью окружить Трою, оставались еще ворота со стороны леса, через которые можно было доставлять продовольствие. Но и их перекрыть недолго. Пока ахейцы делать этого не стали, напротив, они снова отправили в Трою послов. На сей раз оскорбленного Менелая сопровождал Одиссей. И снова послов принимал Антенор.
Перед тем как им отправиться в город, к Менелаю бочком подошел Акамант и тихо попросил:
– Если сможешь, узнай, как там Лаодика?
Тот покачал головой:
– Едва ли получится.
На сей раз встречаться тайно не пришлось, Приам, увидев действительно мощное войско у себя под стенами, поняв, что флота больше не существует, а конница заперта внутри городских стен, предпочел самому не решать вопросов войны и мира. Он созвал народное собрание.
К Елене примчался Парис, губы его дрожали, а взгляд испуганно метался по сторонам.
– Они сейчас снова потребуют тебя у меня! Откажись, скажи, как тогда, что ты хочешь остаться со мной.
– Ты обо мне больше беспокоишься или о том, что потратил золото Менелая?
– Как ты можешь, как можешь?! Неужели ты думаешь, муж простит тебя? Нет! Он убьет, понимаешь, убьет!
Елена вдруг разозлилась:
– Пусть! Но лучше умереть от руки мужа-героя, чем жить с таким слизняком, как ты! Прекрати метаться! Выдадут, значит, выдадут!
– Нет, я тебя не отдам! Давай попросим Афродиту, она добрая, она поможет…
– Тебе может быть, но не мне.
Поняв, что уговорить жену не удастся, Парис метнулся к братьям. Гектор разговаривать не стал, но вот Антимах, не единожды пьянствовавший с Парисом и получавший от него подарки, за очередной дар согласился выступить против возвращения Елены и даже обещал подговорить еще нескольких друзей кричать погромче.
Троянцы быстро собрались на площади перед царским дворцовым комплексом. На видном месте поставлен большой навес от солнца под шафрановым полотнищем, под ним два трона – для Приама и Гекубы, на высоком помосте достаточно места для большой семьи царя. Второй не менее высокий помост спешно сооружен для послов, их тоже должно быть хорошо видно и слышно всем. Послы у всех народов неприкосновенны, особенно если вспомнить, что те, от кого они пришли, стоят огромным лагерем за стенами Трои. Но не только поэтому внимательно смотрели троянцы на Менелая и Одиссея, они помнили, что именно жену вот этого гиганта украл Парис, что оскорбленный муж уже приезжал, пытаясь вернуть беглянку по-хорошему, что грозил вернуться с войском. Менелай имел право требовать жену и награбленное, он не сразу стал воевать, а теперь выполнил свое обещание, ахеец имел право на уважение. Он не то что Парис.
Антенор пригласил Менелая и Одиссея на их места. Спартанский и итакский цари сидели в высоких креслах и рассматривали противоположный помост. На царском начала собираться его семья. Первыми пришли сыновья и зятья. Парис старался держаться незаметно, но его появление вызвало множество возгласов среди горожан. Раздавались крики, что проще двум мужьям сойтись в поединке и все решить. Парис покосился на сидевшего Менелая и совсем приуныл.
Когда показались женщины царской семьи, Менелай напрягся, придет ли Елена? Можно было и не смотреть, ее появление толпа встретила шумом. Особенно напирали женщины, конечно, они не раз видели красавицу в городе, но все равно интересно посмотреть на ту, из-за которой столько мужчин приплыло издалека и готовы сражаться, проливая кровь и отдавая жизни! Охрана с трудом сдерживала напор любопытных.
Возможно, и не сдержала бы, но тут вышел царь Приам со своей Гекубой. Народ сразу затих и встал смирно.