Сначала после ранения Менелая троянцы, испытав мощный натиск разозленных ахейцев, стали отступать к стенам своего города. Гектор озирался, пытаясь понять, как можно поднять дух своих воинов, чтобы хоть жизни отдали подороже. Ахейцы не просто сильны, они еще и разозлились, правда, за дело, но что это теперь меняло? И вдруг он сообразил, что не видит среди ахейцев Ахилла!
Ахилл действительно в предыдущий день поссорился с Агамемноном из-за двух жриц, взятых им при очередной вылазке, и потому остался в шатре, с болью вслушиваясь в шум битвы.
Но его отсутствие на руку троянцам, осознав, что самого сильного воина нет, Гектор стал кричать об этом своим, призывая не бояться.
К этому времени вмешались и боги. Битва приняла совершенно невообразимый ход. Поскольку боги были невидимы, никто не мог быть уверен, что брошенное копье попадет именно туда, куда намечено, а не будет по пути отклонено какой-нибудь Артемидой или Афиной, остановлено Аресом или вообще развернуто вспять Афродитой…
Людей спасло только то, что постепенно боги принялись биться меж собой. Арес схватил чье-то копье и швырнул его в Афину. Та возмутилась:
– А?! Ты в меня?!
Вмиг была забыта вся дружба. Афина успела защититься эгидой и, подхватив с земли камень побольше, с силой запустила его в своего недавнего приятеля, сбив того с ног.
– Ага! – заорала богиня, уперев руки в бока, и тут же едва не пострадала от пришедшей на помощь Афродиты. – Ты-то куда лезешь, красотка?!
Где изнеженной Афродите тягаться с сильной Афиной, богиня любви отлетела в сторону, как щенок от ноги хозяина, держась за ушибленную грудь. Из ее прекрасных глаз брызнули слезы.
– Зевс, защити!
Громовержец пожалел дочь и прислал за ней колесницу, Афина вслед грозила кулаком:
– Я тебя и там достану!
– Зевс, она мне грозит!
– А зачем ты лезешь во взрослую драку? Я же вон не вмешиваюсь. Посиди рядышком, посмотри лучше, чтоб не получать синяков…
А на земле Арес встал за спиной Гектора и принялся направлять его удары и отклонять все, что летело в него самого. Диомед с изумлением увидел, как сначала само по себе пролетело тяжелое копье, потом камень, понял, что это невидимые боги тоже бьются. А уж когда Гектор стал просто недоступен для других, возмутился:
– Так нечестно, помогать только одним!
За его спиной тут же возникла Афина:
– Повоюем?
Она сделала для Диомеда богов видимыми и тот ужаснулся: в драке участвовали Гера и Артемида, Посейдон и Аполлон, хромой Гефест, то и дело подбрасывающий ахейцам новые копья взамен сломанных, и даже едва успевавший уворачиваться от стрел с помощью своих крылатых сандалий Гермес!
Арес, отводя от Гектора копье Диомеда, пущенное с помощью Афины, был ранен им сам и поспешил на Олимп, залечивать рану. Гектор понял, что рукой Диомеда управляет богиня войны и без Ареса троянцы потерпят поражение.
Но Гелиос уже почти прогнал свою колесницу по небу, намереваясь уйти на покой до следующего утра, снова наступало время прекрасной Эос… Войскам пришлось отойти, чтобы на следующий день начать все сначала.
На долину Скамандера и окружающие горы легли синеватые тени, на узкую галечную полосу шурша и чуть пенясь накатывали волны прибоя. В небе одна за другой загорались звезды, они отражались в воде и казалось, что неба со звездами два – одно вверху над головой, а второе протягивалось от берега вдаль до самого горизонта, хотя его не было видно. И такая стояла вокруг тишина, что людям было как-то даже совестно ее нарушать… Они молча собирали погибших, сносили их для погребальных костров, потом собирались вместе, чтобы вспомнить и назвать, кто же погиб…
Когда в ночи взметнулись искры этих костров, каждый смотрел и думал, что завтра, возможно, и его душа вот также отлетит вверх в черное небо. Но не было ни страха, ни робости. Ахейцы твердо знали, что они должны жестоко отомстить теперь уже не только за обиду, нанесенную когда-то давно Парисом Менелаю, но и за сегодняшнюю, за нарушение клятвы, за погибших друзей, за свои и чужие раны…
А троянцы понимали, что после сегодняшней битвы пощады уже не будет, и их слабость будет означать гибель всей Трои, смерть мужчин и плен женщин. И не было смысла кого-то винить в произошедшем, теперь были виноваты и правы все, а потому после рассвета битва продолжится. Надолго ли? Пока не погибнут все с одной стороны, это будет означать победу другой. Какой? Неизвестно, даже если по одну сторону троянских стен останется хоть один воин, он и будет победителем.
Зевс оглядел обитателей Олимпа, усмехаясь. Боги, решив лично ввязаться в драку на земле, немало пострадали. У кого-то перевязана рука, у кого-то нога, кто-то держался за голову. Афродита все стонала, картинно прикладывая руку к прекрасной груди и ежеминутно интересуясь у кого-нибудь:
– Синяк будет?
Конечно, при этом предлагалось со вниманием осмотреть грудь и, конечно, вопросы задавались богам-мужчинам. Афина хмыкнула и, подойдя к пострадавшей от ее же руки подруге, деловито потребовала:
– Давай, посмотрю.
Не успела богиня любви отказаться, как Афина во всеуслышание заявила:
– Синяка не будет, если не станешь показывать всем подряд!
Афродита обиженно отвернулась, мало того что сильно ударила, так еще и насмехается!
Зевс поднял руку, призывая к вниманию. Все затихли. Как-то рассудит их сегодняшнюю междоусобицу Громовержец?
– Завтра чтобы не смели вмешиваться в людские дела!
– Всем нельзя или некоторым можно? – Афина покосилась на Афродиту.
– Всем!
– А тебе? – теперь уже интересовалась Гера, потому что знала, что муж желает победы троянцам, в то время как она сама ахейцам.
– И мне, – буркнул Громовержец, мысленно кляня «этих хитрых баб».
В своем шатре маялся Ахилл, впервые он не мог сидеть у костра, где шли разговоры о тяжелом бое, в котором получили раны и гибли его друзья, а он участия не принимал! Но и нарушить собственную клятву Ахилл тоже не мог. Как же он сейчас корил себя за неумное, резкое слово! Но оно вырвалось и обратно не вернешь.
Стоила ли того Брисеида? Ахилл честно отвечал себе, что как бы он ни любил эту рабыню, клясться, что, пока Агамемнон не попросит прощения, не вступать в бой, он не имел права! И как теперь быть, тоже не знал. Микенский царь не менее упорный, он скорее погибнет в бою сам, чем станет просить у Ахилла прощения, да и за что? Если вдуматься, то Агамемнона обидели не меньше, чем самого Ахилла.
Разорив округу, Ахилл привел в числе прочих в лагерь двух красоток – Хрисеиду и Брисеиду. Первая досталась Агамемнону, а вторая самому Ахиллу. Никто не спорил, но Хрисеида оказалась дочерью жреца Аполлона и тот пожаловался богу с просьбой наслать на ахейцев какую-нибудь гадость. Аполлон просьбе внял, и уже через день ахейцы мучились от заразы, разившей в лагере одного воина за другим. Не помогли и принесенные жертвы, бог оказался обидчивым. Пришлось возвращать Хрисеиду.