На радостях мне позволили вернуться ко двору, хотя я в этом совершенно не нуждалась, лучше бы разрешили поехать в Вудсток. Но, узнав, что постарался Сесил, я поняла, что не все так просто. Действительно надо быть при дворе, чтобы видеть, что происходит и в случае чего вовремя принять меры. Нечего отсиживаться в Доннингтоне. А еще, пожалуй, лучше держать Артура-Ренарда на виду, мало ли что этому пакостнику еще придет в голову. Говорят, он, не имея возможности попросту отправить в Тауэр, настолько осложнил жизнь французскому посланнику Антуану де Ноайлю, что тот стонал.
Для начала Ренард умудрился вычислить всех или почти всех осведомителей Ноайля, а таковым оказался даже его собственный дворецкий. Похоже, именно этот Этьен Кикле, бывший дворецким Ренарда, и выдал хозяину основной штат осведомителей французского посла. Господи, предатель на предателе, обман на обмане! Сплошная двойная игра, сплошная продажа секретов, особенно секретов из спальни.
Подумалось, что это надо учесть, когда Елизавета станет королевой.
Конечно, меня никто не собирался приглашать на свадьбу, но приготовления и процессию по Лондону я видела. Зато Артур в облике Симона Ренарда видел все достаточно близко, это ведь была во многом и его победа. Елизавета в далеком Вудстоке, Мария не просто на троне, но теперь супруга Филиппа… чего еще ждать? Только ее беременности.
Но сейчас я была даже рада за Марию. Пусть уж, пусть… Немного радости и надежды никому не помешает… Ей тоже было нелегко все эти годы, а что другим мстит за свои неприятности, так Господь ей судья.
После блестящей свадьбы и череды праздников последовало отрезвляющее разочарование. Англичане быстро нашли слабые места у испанцев и беззастенчиво ими пользовались. Прошло совсем немного времени, а испанцам срочно понадобилось вернуться домой. Один за другим к Филиппу подходили его придворные с просьбами дать такое разрешение. Он со вздохами давал… Самому супругу королевы покинуть Англию нельзя, пока не появился на свет наследник. Уезжавшие сочувствовали своему принцу, кто знает, как долго этого придется ждать, ведь мать королевы Екатерина Арагонская много раз рожала, но все нежизнеспособных детей. А вдруг дочь удалась в нее? К тому же Марии шел тридцать девятый год…
Ренард выглядел мрачнее зимней тучи. Я уже знала, в чем дело, но не поддеть противного Жукова просто не могла:
— Милорд, что-то случилось? Неужели вы тоже простужены?
В моем голосе только участие, ехидство спрятано так глубоко, что не придерешься. Но даже если Артур его не расслышал, то угадал.
— Перестань!
— Что не так-то?
Он вдруг махнул рукой:
— Твои англичане жлобы!
— Мои?
— Эта ваша королева просто разорит Филиппа!
Я даже язык прикусила, чтобы не сказать, что не ту выбрали. Елизавета куда состоятельнее, особенно сейчас, когда ей не нужно тратить деньги, она живет скромно и копит… Вернее, копит Серега в облике Томаса Парри. И ведь как копит! Подозреваю, что доведись Антимиру возвращать нас обратно, Серега уперся бы руками и ногами, вцепился зубами в эту английскую жизнь. У него классно получалось развивать хозяйство Елизаветы. В лучших традициях мировой экономики он с выгодой сдавал земли в аренду, без конца что-то осушал, засевал, организовывал… Услышав, что Елизавета вынуждена проверять его счета из-за большого количества грубых ошибок, я даже не сразу поверила. Но сам Томас усмехнулся:
— В счетах всегда можно найти записочки…
Серега-Парри уже рассказал мне, в чем проблемы у испанцев. Они надеялись, притащившись сюда огромной толпой, что тут их будут кормить-поить только за одну надежду, что Филипп обрюхатит Марию, но!.. Во-первых, королеве даже в голову не пришло содержать свиту мужа, во-вторых, у нее не было для этого денег! Казна королевства пуста, это не закрома Елизаветы, а советники Марии не Парри. Это Серега изображает из себя простачка-недотепу, которого хваткая хозяйка держит почти из жалости, а в действительности вцепился в имения, словно бульдог в жертву, и гребет, гребет…
— Ну не преувеличивай… испанцев трудно разорить, вон какие богатые!
— Богатые! Да Филипп скоро разорится только на содержании одних английских слуг!
Я честно раскрыла глаза:
— Каких слуг?
— Ну тех, кто его обслуживает здесь. Все хотят платы, но королева и не собирается платить за слуг мужа.
— Артем… это он за нее должен платить! К тому же казна Англии пуста. Мог бы и помочь твой король. За такое удовольствие нужно платить.
— Какое?
— Смотри. — Я кивнула в сторону окна, за которым была видна сладкая парочка: Мария с Филиппом, прогуливались по дорожке парка, — какая пара! Такая невеста… вечно будет верна! Чем не удовольствие? Никаких денег не жалко.
Он фыркнул и бросился прочь. Я даже обругала себя за то, что позволила такое ерничанье, мало ли что, вдруг придет в голову взять деньги у Елизаветы? А что? Отправят Елизавету не просто в Тауэр, а на плаху, а все, что Серега копил-собирал, загребут себе. Надо быть осторожнее.
Обошлось, не сообразил или не рискнул.
Следующая беседа у нас произошла в сентябре. Теперь завел ее уже Артур-Ренард:
— Зря радовалась, все устроилось благополучно.
— Что устроилось?
— Королева беременна.
Мне стало смешно, едва не расхохоталась в голос. Но несколько лет при дворе научили сдерживать эмоции, только губы дрогнули. Ничего, посмеюсь дома…
— Ну ты же знаешь, что это блеф и никакого ребенка не будет.
Его глаза сверкнули почти насмешливо:
— Ты уверена? А если все-таки будет?
Меня прошибло холодным потом — что они задумали?! Помогли опять-таки выдержка и еще не забытые студенческие привычки.
— Артур, неужели родит? Да ты что?!
Он снова лишь фыркнул, но на сей раз не зло, а весело.
Я смотрела на королевскую семейную пару и гадала, что же такое они придумали… Ладно, время есть, поживем — увидим.
Через несколько дней Лондон действительно облетела радостная весть: королева зачала ребенка!
Это подняло настроение многим испанцам, которых Филипп с радостью отпустил домой, чтобы не оплачивать их содержание в Лондоне, обрадовало сторонников Марии, но совсем не многих ее подданных. Большинству англичан было не до беременности королевы, Англию подкосил неурожай. Из-за бесконечных дождей поля гнили, не было заготовлено ни зерна, ни сена. Начался падеж скота и как следствие во многих местах голод. И это в августе, обычно самом изобильном месяце года. Над Англией вставал призрак голода…
Парри метался, пытаясь хоть как-то наладить хозяйство и уменьшить потери. А вот мне было не до проблем с хозяйством, я ломала голову, что же такое мог придумать Ренард, что вселяло в него уверенность в рождении ребенка. А еще радовалась, что Елизавета далеко в Вудстоке. Пусть лучше сидит там, чем мозолит глаза сестре в Лондоне. Здесь жить стало просто опасно.