Пашин нехорошо ухмыльнулся:
– Значит, с неверными воюешь? А как быть с пассажирами «Боинга», обреченного тобой на гибель? Ведь на его борту в основном летели твои братья-мусульмане, ради веры которых ты и объявил священный джихад?
– Издержки неизбежны в любом деле, если дело, конечно, стоящее и масштабное!
– Вот как? Человеческие жизни для тебя простые издержки?
– Как и для вас, господин русский офицер! А назвал я вас безумцами потому, что только полные идиоты могли решиться на подобную акцию. Сколько вас здесь? Пятьдесят человек? Сотня? Две сотни? Плевать! Вам не уйти отсюда. Совсем скоро в ущелье соберется многотысячная армия верных мне людей, и вас будут резать, как баранов, медленно, на мелкие куски, чтобы потом скормить собакам!
Григорий поднялся.
– Посмотрим, Гурбани! Но даже если всем нам предстоит лечь здесь, то одной твоей смертью наша гибель будет оправдана!
– Глупец! На смену мне придут другие! Война продолжится, теперь ее не остановить, и недалеко то время, когда миром будет править ислам! Наш чистый от скверны ислам. И я постоянно молюсь об этом!
– Лучше о себе помолись, урод!
Подполковник подозвал Щурина.
– Закрой пасть этому ублюдку!
Что прапорщик не без удовольствия и сделал, одним ударом вырубив террориста.
В это время ожил кишлак.
Боевики, сосредоточенные в нем, видимо, пришли в себя и открыли ураганный огонь по склонам. Из дома Гурбани заработал пулемет. Пашин увидел, как от селения на сарай двинулась цепь бандитов численностью штыков в тридцать. Подполковник, схватив пулемет, приказал своим подчиненным в сарае:
– Всем к амбразурам! С фронта наступает шеренга «духов». Макс слева, Зорро справа, огонь по ней!
И, выставив «РПК», Григорий дал длинную очередь. Пули легли ближе шеренги, но атаку на время остановили. Верные Гурбани люди залегли. Прикрываемые массированной стрельбой из кишлака по склонам, они также обстреляли сарай. Бойцам спецназа пришлось оставить бойницы. Залегли и Леонидов со Щуриным, контролировавшие тыл здания, откуда враг пока себя не обозначил. Возможно, с той стороны его просто не было. Но с фронта огонь велся плотный. Пашин выругался:
– Черт! Так эти гребаные «духи» вплотную подойдут к сараю.
Он поднял рацию:
– Ураган!
– Я, командир!
– Имеешь возможность обстрелять наступающую на меня шеренгу?
Шувалов ответил:
– С прежних позиций нет! Эти бородатые суки успели пристреляться, но я разделил группы на обоих склонах. Часть из них отправил чуть западнее.
Пашин приказал:
– Как только твои спецы выйдут на новые позиции, сразу же огневая атака на штурмующих меня моджахедов!
– Понял! Я так и задумывал!
– Выполняй!
Григорий хотел было отключить рацию, как Шувалов предупредил:
– Внимание, Григ! Тебя обходят справа. Группа человек в десять! От меня они прикрыты каменным забором. Ударить из магазинных гранатометов?
– Нет! Береги заряды! С этой группой мы как-нибудь разберемся сами. Отбой!
Пашин метнулся к правой стене сарая, где была всего одна амбразура. Он, как и Шувалов, заметил передвижение обходящей их здание группы. Но ударить по ней из пулемета мешал забор. Тот кончался метров через пятнадцать, а значит, совсем скоро группа выйдет на открытое пространство. Чтобы либо атаковать сарай с фланга, либо, что более вероятно, броском добраться до вертолета и уже оттуда зайти в тыл обороняющимся. Второе предположение подполковника подтвердилось через несколько минут. Группа, сгруппировавшись в единый кулак, устремилась к вертолету. Тут и накрыл их из пулемета Пашин. Этот расстрел, естественно, видели боевики из наступающей и прекратившей на время перемещение фронтальной шеренги. Они, обстреляв сарай, поднялись в атаку. Пашин успел занять прежнюю позицию, приказав Щурину держать фланг. Подполковник вместе с Глебовым и Затинным ударили по шеренге. И тут же сверху, чуть сзади, заработало оружие групп Шувалова.
Оказавшиеся под перекрестным огнем, бандиты начали отход, но добежать до спасительных домов кишлака удалось немногим. Основная часть первой волны так и осталась на камнях дна ущелья.
Срыв замысла боевиков, а более того, серьезные потери в первые минуты боя, видимо, разъярили того, кто руководил бандой в отсутствие Гурбани. Это проявилось в бешеной стрельбе по склонам, по новым позициям противника. Но бойцы Шувалова уже покинули их, вернувшись на прежний рубеж, и в свою очередь плотно накрыли кишлак ответным огнем. Вскоре эта позиционная и в принципе бестолковая дуэль прекратилась. Вновь наступило затишье. Его можно было объяснить как растерянностью командования моджахедов, так и паузой, необходимой боевикам для изменения тактики борьбы против русского спецназа. То, что бандитам стало известно, кто действует против них, Пашин узнал немного позже, когда Щурин, которого у фланговой амбразуры сменил Леонидов, занялся своей аппаратурой и доложил:
– Григ! «Духи» ведут радиопереговоры!
– Кто с кем?
– Какой-то Амад с Армином!
– Базар их понимаешь?
– Все о’кей!
– О чем говорят?
– Сейчас, подожди. Прослушаю, расскажу!
Пока Шунт слушал переговоры боевиков, Григорий вызвал Шувалова. Поинтересовался, как дела наверху. Командир «Урагана» доложил, что все пока нормально. Потерь нет. Он также сообщил, что растянул личный состав на хребтах так, чтобы дистанция между бойцами составила не менее десяти метров. Пашин одобрил решение Шувалова и отключился.
Его тут же окликнул Щурин:
– Короче, Григ, новости хреновые!
– А яснее?
– Амад приказал Армину вновь атаковать русских в сарае! А по хребтам вести огонь Мохаммеду! Так что скоро опять придется встречать «гостей»!
Пашин удивился:
– Почему именно русских?
– А хрен его знает! Но он сказал – русских!
– Но с чего он взял, что против Гурбани действует русский спецназ? Хотя… «дух» прав, другим вроде и некому! Просекает твой Амад обстановку.
– С каких… это он мой?
Но подполковник уже не слушал связиста, приказал:
– Макс, Зорро! Сейчас главное не дать боевикам выйти из кишлака. Их надо удержать в нем. А посему, как только джигиты проявят себя на окраине селения, прицельный огонь по ним! Ясно? Леонидову по-прежнему прикрывать правый фланг и тыл!
Пашин вызвал Шувалова. Довел до него смысл перехваченных радиопереговоров боевиков и приказал до особой команды в бой не вступать. По склонам опять будет вестись стрельба снизу, на которую не реагировать!
Только успев отключить рацию, Пашин услышал предупреждение Глебова: