Да, друзья, положение было скверное. И если что-то менялось, то только к худшему. Зато я получил и хорошо усвоил много полезных уроков. Я понял, как нужно разговаривать с людьми, чтобы они тебя воспринимали. Отец повесил грабли на стену после того, как увидел в моих руках топор. А иначе он проломил бы мне череп, не задумываясь.
Я не вспоминал больше об этом гаечном ключе, черт с ним, это не слишком действенное орудие. Но я знал о пистолете, который лежал у отца в ящике стола. И с конца апреля начал носить его с собой в школу.
Часы показывали двенадцать тридцать.
— Итак, вы дослушали до конца печальную историю Чарльза Деккера, подытожил я, — вопросы есть?
Из угла полутемной комнаты раздался негромкий голос Сюзанн Брукс:
— Мне жаль тебя, Чарли.
Похоже, эти слова сняли какое-то наложенное на меня проклятие.
Дон Лорди уже второй раз за день смотрел на меня так, что вспоминался фильм «Челюсти». Сильвия докуривала последнюю сигарету из своей пачки. Пэт Фитцджеральд закручивал крылья самолета. Обычное лукавое выражение его мордашки сменилось сейчас какой-то странной отстраненностью, словно его черты были вырезаны из дерева. Сандра Кросс была погружена в свои мысли. Даже Тед, казалось, задумался о чем-то своем.
— Если больше вопросов нет, давайте перейдем к заключительной части нашего мероприятия, — продолжал я. — Кто знает, каким будет последний акт сегодняшнего представления? Давайте подумаем вместе.
Молчание. Я боялся, что ответа не будет. Все мы настолько заморожены, загнаны в привычную колею, что сложно ожидать, будто за один день все изменится. Когда пятилетнему ребенку больно, он поднимает шум на весь свет. В десять лет он тихо всхлипывает. А когда вам исполняется лет пятнадцать, вы привыкаете зажимать себе рот руками, чтобы никто не слышал ни звука, и кричите безмолвно. Вы истекаете кровью, но этого никто не видит. Вы привыкаете к отравленным плодам, растущим на дереве вашей боли. И так всю жизнь: издержки западного воспитания.
И тут Пиг Пэн оторвал взгляд от своего карандаша. Он оскалился и поднял руку. В пальцах другой руки он по-прежнему сжимал карандаш Би-Боп. После того, как первый человек решился, остальным стало легче.
Следующей подняла руку Сюзан Брукс. Затем несколько человек одновременно: Сандра, Грейс Стэннор, Ирма Бейтц. Корки. Дон. Пэт. Сара Пастерн. Некоторые улыбались, на лицах других было строгое, почти торжественное выражение. Тенис. Нэнси Каски. Дик Кин и Майк Гэвин, звезды нашей футбольной команды. Джордж и Харман, партнеры по шахматам. Мелвин Томас. Энн Лески… В результате все ребята подняли руки. Все, кроме одного.
Я указал на Кэрол Гренджер. Можно было подумать, что она станет испытывать затруднение с выражением этой мысли, с тем, чтобы позволить себе говорить. Но она с легкостью, как девчонка, скидывающая платье, когда пикник в лесу приближается к завершению, встала и произнесла:
— Мы должны помочь, — на секунду она призадумалась, проведя пальцем по губам и сморщив лоб. — Мы должны помочь Теду осознать, что он не прав.
Мне понравилась форма, в которую она облекла это предложение.
— Спасибо, Кэрол, — произнес я.
Она покраснела.
Я взглянул на Теда, который уже вернулся из своих грез в настоящее время. Он по-прежнему смотрел на меня вызывающе, но теперь с легкой долей смущения.
— Думаю, — продолжал я, — лучше всего, если я буду чем-то вроде судьи и прокурора в одном лице. Каждый из вас может быть свидетелем. А ты, Тед, обвиняемым.
Тед расхохотался.
— О, Боже, — произнес он сквозь смех. — Чарли. За кого ты себя принимаешь? Ты же совсем спятил.
— Имеете ли Вы что-нибудь сказать в свою защиту?
— Со мной у тебя не пройдут эти дешевые трюки, Чарли. Здесь я ничего говорить не буду. Я приберегу свои слова до того момента, когда мы выйдем отсюда.
Он обвел глазами класс:
— И мне будет, что сказать.
— Ты знаешь, что случается с предателями, Рокко, — произнес я голосом Джимми Кагней. Затем резко вскинул пистолет, прицелился ему в голову и вскрикнул:
«Паф!»
От неожиданности Тед дернулся.
Энн Лески весело рассмеялась.
— Заткнись! — заорал на нее Тед.
— Почему ты предлагаешь мне заткнуться, — спросила Энн. — Чего ты боишься?
— Что…?
У Теда отвисла челюсть, а глаза, похоже, готовы были вылезти на лоб. В этот момент мне стало жаль его. Говорят, когда-то змей искушал Еву, предлагая ей яблоко. Интересно, что бы он стал делать, если бы его вынудили сожрать яблоко самому?
Тед приподнялся с места, голос его дрожал:
— Что я? Что я?
Он указал на Энн дрожащим пальцем.
— Тупица чертова! У него пистолет! Он безумен! Он убил уже двоих людей! Он держит нас здесь!
— Если кого и держит, то не меня, — возразила Ирма. — Я преспокойно могла уйти.
— Мы узнали много нового о себе, Тед, — холодно произнесла Сюзанн. — Не думаю, что тебе стоило бы продолжать замыкаться в себе, демонстрируя окружающим свое превосходство. Может, то, что происходит сейчас — самый значительный опыт в нашей жизни.
— Он убийца, — продолжал Тед. — Он уже убил двоих. И это не игрушки. Эти люди не встанут, чтобы пойти за кулисы и смыть грим. Они действительно мертвы. Он действительно убил их.
— Убийца душ! — вдруг прошипел Пиг Пэн.
— Что ты о себе вообразил, недоносок? — обратился к Теду Дик Кин. — Сегодня всплыла кое-какая грязь из твоей паршивой личной жизни, кое-какие маленькие тайны, так? Ты же не думал, что кто-нибудь узнает, что ты трахнул Сандру? Или насчет твоей матери. Ты же не предполагал, что это всплывет. Ты считаешь себя чем-то вроде рыцаря на белом коне. А я скажу, кто ты на самом деле.
И Дик сказал. И присутствие юных девушек не остановило его.
— Свидетель! Свидетель! — весело воскликнула Грейс, поднимая руку. — Даю показания. Тед Джонс покупает журналы с девочками. Я лично видела его за этим занятием.
— Неплохо, Тед, — произнес Харман, улыбаясь.
— А еще был командиром скаутов, — печально промолвил Пэт.
Тед был похож сейчас на медведя, которого потехи ради деревенские жители привязали к столбу на площади. Он затравленно оглядывался и наконец закричал: