– Ярослав, я тоже поеду в Полоцк. Я сумею договориться отпустить полон по-доброму.
– Я не собираюсь в Полоцк, если полочанин успеет туда дойти, то взять город будет трудно, он, слышно, хорошо стоит. Надо опередить Брячислава. Но ты останешься в Киеве! Не хватало только, чтобы княгиня ездила на рать и о чем-то договаривалась!
– Нет, поеду!
– Где это видано…
Ярослав не успел закончить, Ингигерд выпалила:
– Твоя мать ездила! Даже с малыми детьми!
Князь оторопел:
– Откуда ты знаешь?
– Знаю!
Но пререкаться было некогда, каждая минута на счету, потому Ярослав только махнул рукой:
– Вернусь, поговорим.
Глядя ему вслед, Ингигерд согласилась:
– Вернемся, поговорим.
И отправилась распоряжаться о своих лошадях. Почему-то она совершенно не сомневалась в том, что пригодится мужу, а еще в том, что глупец Эймунд послушает ее обязательно.
И все же князь отправился на полочан без жены. Проследив, как уезжает Ярослав, Ингигерд отправилась собираться и сама. Она хорошо понимала, что уже завтра, обнаружив, что жена его догнала, князь будет вынужден оставить ее при себе.
Но вышло несколько не так. Ярослав с войском пущенной стрелой пролетел огромное расстояние, словно вспомнив своего деда князя Святослава, и перехватил Брячислава с его обозом на Судомири. А вот княгиня догнала мужа не так скоро…
Огромный обоз тащился невыносимо медленно. Люди, скот, возы с награбленным добром – все это не позволяло нормально двигаться. Брячислав злился, требовал ускорить шаг, но в полоне одни не могли идти, а другие просто не хотели. Конным приходилось приноравливаться к скорости пеших, а те едва передвигали ноги.
Почти сразу как вышли из города среди полоненных прокатилось: идти как можно медленней, сумел бежать Рякун, он доберется до князя и сообщит о нападении. Не может быть, чтоб Ярослав оставил новгородцев в беде. Люди поверили, после этого никакие угрозы и плети не могли заставить их двигаться быстрее.
Когда один из полочан, подгоняя, занес плеть над девушкой, ту заслонила собой женщина. Сорвав с головы плат, чтобы была видна ее седина, прокричала:
– Бей меня! Такого даже хазары не делали! Бей! И пусть мои проклятья упадут на голову матери, тебя породившей!
Дружинник уже бросился прочь от нее точно от заразной, а женщина все продолжала грозить карой небесной, призывая на головы насильников все несчастья белого света. После этого случая попыток подогнать полон при помощи плетей не было, а уговоры не помогали. Полочане ворчали:
– Ну, погодите, придем в Полоцк, там вам ужо покажем!
Осмелевшие новгородцы фыркали в ответ:
– А вы еще дойдите!
И было в этой уверенности что-то такое, что заставляло полочан усомниться, что действительно дойдут. Хотя ни по каким подсчетам не получалось, что Ярослав если и узнает, то сможет догнать. А новгородцы вопреки здравому смыслу продолжали верить. Женщина уговаривала свою корову, которую смогла разыскать в угнанном стаде:
– Ты потерпи, Зорюшка, потерпи. Вот скоро наш князь нас освободит, вернемся с тобой домой, станем жить лучше прежнего.
Случайно услышавший эти речи Брячислав ужаснулся. Он уже был не рад, что послушал норманнов и ввязался в этот поход. Можно же просто вернуть себе Витебск и Усвят и остановиться. К чему лезть на Новгород? Если честно, то не радовался содеянному и Эймунд, хорошо понимая, что теперь им путь вообще куда-либо закрыт, даже в Швеции и Норвегии не простят разграбления Гардарики, ведь пострадали и свейские купцы тоже. Чего их дернуло напасть на Новгород? Словно кто попутал…
Настроение в стане вчера еще радостных захватчиков с каждым днем становилось все хуже. Но не возвращать же полон и награбленное обратно! Вот и тащились нога за ногу…
А Ярослав со своим войском в это время мчался, прекрасно понимая, что должен успеть перехватить полоцкого князя до прихода в город, а еще лучше подальше от него, чтобы свои горожане не успели прийти на помощь. Он не подозревал, что следом спешит его беспокойная супруга…
Когда из-за леса неожиданно полетели стрелы, а следом выскочили всадники киевского князя, Брячислав почему-то спокойно подумал: «Ну вот оно…» И хотя само нападение было совершенно неожиданным, получалось, что кто-то успел промчаться половину Руси в одну сторону за седмицу, а потом князь за такое же время успеть обратно, оно никого не удивило, из-за твердой веры новгородцев, что Ярослав придет на выручку, и полочане тоже в это поверили.
И были разбиты на голову. Не слишком много воевал полоцкий князь, да и Ярославу не очень удавались военные походы, но здесь хромой князь превзошел сам себя. Все же киевляне позволили бежать Брячиславу, а дружина Рёнгвальда… Эймунду с его людьми! Когда Ярослав понял это, то снова долго смотрел в глаза норвежцу. И снова тот взгляд выдержал:
– Ярицлейв, ты хочешь понять, почему я отпустил глупого Эймунда с его товарищами? Ты можешь меня за это наказать, но я не хочу проливать кровь своих соплеменников. Это очень плохо, когда сородичи воюют друг с дружкой… Эймунд не глуп, он все поймет и больше никогда не станет воевать на Руси, поверь мне. Он тебе не опасен.
А князь все смотрел и смотрел… Рёнгвальд вдруг понял, что тот просто задумался о своем. Так и было.
– Я тоже позволил бежать Брячиславу. После Альты не могу приказывать бить русичей. Но там за братьев карал, а здесь?
Подошел воевода Иван Творимирович, прислушался. Ярослав продолжал в раздумье:
– Сын ведь Изяславов, племянник мой, кровь у нас с его отцом одной матерью данная. Доколе на Руси брат на брата идти будет, а племянник против дяди единокровного? Чего он хочет? Власти? Киев? Но Киев сам не удержит, слишком сил мало. И Новгород разорил, дурак. Скольких людей по миру пустил.
Словно очнувшись, Ярослав оглядел внимательно слушавших его людей и повелел:
– Новгородский полон в город проводить. Посчитать, кому сколько нужно, чтобы разор покрыть, это будет из моей казны. Полочан много взяли?
– Есть порядочно. Они не ожидали, сопротивлялись плохо.
– Отпустить.
– Как отпустить, князь? Они наших людей в полон гнали, а мы их на все четыре стороны?
– Мне полон никакой не нужен. Не хочу ссору длить ни с кем. Оружие отобрать и отпустить, пусть дома скажут, что мы не желаем Полоцку зла, только наказываем за погром.
Воевода проворчал:
– Миролюбец…
Но вслух ничего возражать не стал, был в Ярославовых словах резон. Что и с Русью станется, если вот так будут друг дружку сородичи бить? Шведы воюют с норвежцами, это понятно, но ведь и те потом мирятся. А на Руси уже который год беда – брат на брата, племянник на дядю…