Долго, подозрительно долго молча смотрел на Ярослава Остромир, точно решаясь на следующие слова. Князь уже понял, что последует что-то необычное:
– Ты не один Рюрикович.
– Кто еще? Святополк помер, с Брячиславом договорился, Мстислав далеко, ему, чтоб до Новгорода добраться, сначала надо Киев одолеть.
В волнении Ярослав даже встал и, хромая, заходил по ложнице.
– Еще Судислав есть…
– Кто?! Судислав Псковский?! Да его уж сколько лет не слышно, сидит себе, как мышь в норе при кошке в доме и не… – Князь вдруг остановился, замолчав. Его широко раскрытые глаза смотрели на Остромира не мигая. – Где был Коснятин, когда Брячислав на Новгород напал?
– Ярослав, ты обещал не махать мечом сгоряча.
– Та-ак… – Князь уже присел на лавку, привычно закусил губу. – Вот откуда ветер дует… И город разграбить позволили, чтоб про меня сказать, мол, Ярослав защитить не может, потому как Новгород на Киев променял?!
– Это ты зря. Знай Коснятин о подходе полочан, ни за что бы в Псков не поехал. Я тебе уже говорил – он Новгород любит не меньше твоего, если не больше.
– Но чтоб без меня!
– Чтобы без Киева.
Наконец Ярослав решился задать вопрос, мучивший его последнее время:
– Скажи… Илья мешал?
И снова Остромир выдержал долгую паузу перед ответом.
– Мешал.
– Коснятину? – Глаза князя зажглись бешенством.
– Многим. Наверное, и ему тоже. Но наверняка не знаю.
– Боишься?
– Нет, стар я, Ярослав, грех на душу наветом брать. Коли знал бы наверняка… а так – нет, не скажу.
– Я сам дознаюсь!
– Об обещании помни, слово дал, – забеспокоился Остромир.
Боярин видел загоревшиеся ненавистью глаза Ярослава и боялся, чтобы тот снова не наломал дров, как тогда в Ракоме, и не оттолкнул от себя Новгород. А князь вдруг усмехнулся:
– Боишься, чтобы кто в Новгороде не пострадал? Верно боишься и… зря. Не стану сгоряча головы рубить – обещаю, но виновных найду!
– В чем, князь? Не ты ли, сидя в Новгороде, и сам о воле мечтал?
– Что делать? Скажи, ты всю жизнь здесь живешь, город лучше меня знаешь.
– Как мыслишь, почему княгиня Ольга, в Киеве сидячи, Новгород под собой держала? А тебя отец почему сюда посадил? Вот то-то и оно, город под Киевом был, здесь должен сидеть или сын, или просто сильный родич киевского князя. Сначала Добрыня, потом Коснятин для Киева Новгород держали. А ныне и Коснятин киевское подчинение перерос, и сам Новгород тоже. Ему свой князь надобен.
– Я Владимира посажу!
– А в помощники снова Коснятина дашь? Нет, мал Владимир для такого. Если не хочешь сам выбирать между Киевом и Новгородом, помни: Новгород надолго оставлять нельзя, отложится.
Они еще долго говорили о новгородских и киевских делах, Остромир хвалил за договор с Брячиславом. Несмотря на данное Ярославом обещание, он все же с опаской ждал, что последует. Хотелось, чтобы князь для себя выбрал Новгород, потому как сидеть на двух лавках мало кому удается.
На следующий день от князя в Ладогу к Рёнгвальду тайно отправился посланец с повелением вернуться в Новгород, но так, чтобы никому в глаза не бросалось.
А через некоторое время к пристани Новгорода уже приставали шведские ладьи. Новгородцы смеялись:
– Чего забыли-то? Небось не успели и женкам под юбки залезть, как тут же обратно.
Рёнгвальд со своими сел в Ракоме, а князь с дружиной вдруг отправился… во Псков. Почему-то забеспокоился Коснятин, но причины никто не ведал.
Псковский Детинец хорошо стоит, пожалуй, лучше новгородского. Он не просто на горе, а почти на острове – с трех сторон вода, а с четвертой ров и стена крепкая. Но новгородская дружина не воевать пришла, да и князь Ярослав с ней, потому ворота открыли пошире, пропустили без вопросов и не боялись.
Судислав был неприятно удивлен неожиданным появлением старшего брата. Только что он мог возразить, Ярослав старший и волен ездить по всей Руси. И все же что-то подсказало псковскому князю, что не в гости приехал киевский.
Ярослав заметил, как забегали глаза у Судислава, тянуть не стал, сразу позвал поговорить, начал без обиняков, чтобы не успел собраться с мыслями.
– Зачем договаривался с Коснятиным за моей спиной?! Я бы и сам тебя наместником в Новгороде посадил, коли так хотелось! Только Новгород тяжел даже для сильного…
Хотел объяснить, что править строптивым городом ой как непросто, а сам Коснятин способен подмять под себя почти любого, но договорить не успел. Судислава точно подменили, тихий, нерешительный князь вдруг взвился:
– Наместником? Твоим?! Да я рождением тебя выше! Ты сын наложницы, князь твою мать силой взял! А моя – императорская дочь и сестра! И прав у меня твоего не меньше!
Больше всего Ярослава поразили не обидные слова младшего брата, а его превращение. Судислав словно стал выше ростом, вытаращив глаза, он выкрикивал, плюясь слюной. У старшего князя от такой перемены глаза полезли на лоб.
Привлеченный шумом, в покои заглянул ключник. Судислав визгливо, как баба на рынке, которую обокрали, крикнул: «Уйди!» и продолжил в лицо молчавшему Ярославу:
– Твоим наместником не буду! Сам могу князем быть!
Ярослав наконец пришел в себя, его взгляд стал насмешливым:
– Ты и во Пскове княжишь потому, что я позволил! – Ах, какое же это удовольствие – чувствовать, что супротивник слабее! Умом понимал, что это грех, а нутро радовалось. Вот он, младший брат Судислав, рожденный ненавистной мачехой, всегда желавшей, чтобы ее сыновья Русью правили, у которого в роду цареградские императоры, кричит, во все стороны слюной брызжет, потому что понимает: он против Ярослава что червь, выползший из земли после дождя, беспомощен и любой раздавить может. – И родословную лучше не поминай, моя мать княжной и до князя Владимира была, а твоя бабка в кабаке голышом плясала!
Судислав разевал рот, как карась на берегу, не в силах что-то вымолвить. Столько лет он убеждал себя в превосходстве над остальными сыновьями князя Владимира! Конечно, псковский князь вовсе неглуп и хорошо знал, что мать его матери, будущую императрицу Феофано, сын императора Роман во дворец действительно привел из кабака. Но об этом говорилось шепотом и больше упоминалась неземная красота императрицы, чем ее кабацкое прошлое… А чтоб вот так открыто обвинить мать княгини Анны в блуде!..
Ярославу надоело смотреть на хватающего ртом воздух брата, усмехнулся:
– Последний раз спрашиваю: сядешь моей волей в Новгороде?
Судислав очнулся, дернулся, точно от удара наотмашь, губы презрительно изогнулись:
– Я и без тебя сяду волей новгородцев. Коснятин сказал: город только того и ждет.