– Проверим!
Шахматов передал главарю станцию. Дания быстро набрал номер Кандеашвили. Тот действительно ответил:
– Горец? Это Реваз! Мы проиграли.
– Но что делать мне?
В трубке прозвучал другой, более молодой голос майора Федорова:
– Сдаться! Это самое разумное в твоем положении, Горец!
– А ты кто?
– Спроси у Крымова! Все, разговор окончен!
Дания отбросил трубку на пол:
– Черт! Похоже, влипли мы по самые яйца!
Крикнул в окно:
– Крымов!
– Да, Горец! Поговорил с боссом?
– Мне плевать на него. У меня осетинская баба и ее дети.
– Только поэтому я еще разговариваю с тобой. Что ты хочешь взамен заложников?
– Машину! Нет, бронетранспортер! Хотя... лучше армейский УАЗ!
– Ты не нервничай и определись, что же тебе надо, внедорожник или бэтээр? У нас есть и то и другое!
– Мне нужен УАЗ!
– Что еще?
– Еще свободный проезд до границы и проход через нее в районе стыка двух осетинских застав.
– Это там, где вы намеревались уйти из Южной Осетии, расстреляв колонну с правительственной комиссией?
– Какая тебе разница? Мне нужен проход через границу в указанном месте!
– Хорошо! Если мы выполним твои требования, ты отпустишь женщину с детьми?
– Они поедут со мной. Я отпущу их в Грузии.
Крымов протянул:
– Э-э, Горец! Так дела не делаются. Либо прямой обмен и кати куда хочешь, либо...
Дания закричал:
– Что, либо?
Крымов ответил спокойно:
– Сам не догадываешься?
– Если вы решитесь на штурм, я убью заложников.
– А успеешь?
– Успею! Не сомневайся. Они рядом со мной. Детки облепили мамашу и плачут. Жалко будет убивать их, но, клянусь, я это сделаю!
– Как подорвал женщину в Благодатном и пытался подорвать ребенка в Светлореченске?
– Да пошел ты! Короче, полковник! Даю тебе час, нет полчаса на размышление. И если через полчаса во дворе не будет стоять УАЗ, то убью одного из близнецов! Все!
Дания отошел от окна. Приказал Шахматову:
– Иди к пристройке! И поаккуратней там! Смотри в оба, чтобы спецы не подошли вплотную к дому.
– Я понял, Горец! Пошел!
– Если что, патронов не жалей!
Отправив подельника, Дания взглянул на Худаеву:
– Теперь, Белла, и твоя жизнь, и жизнь твоих детей в руках русского полковника.
Женщина ответила:
– Ваша дальнейшая судьба также в руках спецназовцев.
– Они примут мои условия. И ты с детишками поедешь со мной в Грузию. Там я отпущу вас на все четыре стороны.
– Возможно, так и будет, но что-то подсказывает мне, никто из вас отсюда не уйдет!
Дания подошел вплотную к женщине:
– Но тогда сдохнете и вы!
– Мы могли погибнуть еще в августе, и ваши солдаты убили бы нас, если б не русские. Мы не боимся смерти. Это ты, Горец, повязший в убийствах, боишься ее. Мы нет.
– А твои дети?
– Они еще малы, чтобы понимать это!
– Заткнись, дура! Будет так, как я скажу, и моли Бога, чтобы пережить этот день!
Дания вернулся к окну. Осторожно выглянул во двор. Никого не увидел. Спецназ, который несомненно оцепил захваченную усадьбу, никак не проявлял себя. Маскировался отменно. Профессионалы.
Крымов, отойдя от ворот дома Худаевой, срочно затребовал связь с Москвой. Доложил Феофанову о требованиях, выдвинутых Горцем, попросил задержать колонну правительственной комиссии, сообщил о том, что Тимохин приступил к акции освобождения заложников. Генерал выслушал полковника, заверил, что комиссия не выйдет из Цхинвала до завершения антитеррористической операции в селе, посоветовал согласиться с требованиями Горца, дабы получить время, необходимое Тимохину. Отключив станцию спутниковой связи, Крымов по обычной рации вызвал Шепеля:
– «Орион-3», я – Крым! Как слышишь?
Шепель ответил:
– Слушаю тебя, Крым!
– Что у вас?
– «Первый» находится в саду, Тимур наводит его на вход в подземный лаз. Я держу на прицеле тыловой выход из дома. Пока там никто не проявлял себя.
– Передай «Первому», что я продолжаю переговоры, но ему не следует затягивать акцию. Поведение Горца, если он почувствует неладное, предсказать не сложно. Дания пойдет на убийство одного ребенка, дабы поторопить нас, и этого допустить нельзя!
– Думаю, «Первый» и сам это прекрасно понимает!
– Вы поддерживаете с ним связь?
– Пока в этом не было необходимости. Так! «Первый» обнаружил вход, отодвинул плиту, ушел под землю. Ага, а вот и подельник Горца нарисовался.
– В смысле?
– Высунулся из двери дома! Вышел в пристройку. Скрылся за стеной. Наверняка это Шахматов, и Горец выслал его прикрывать тыл! Крым, мне нужно предупредить «Первого», связь прекращаю!
– Добро!
Шепель, не спуская глаз с пристройки, переключился на командира группы:
– «Первый»! Я – «Третий»! Прием!
Сквозь помехи услышал:
– «Первый» на связи, что у тебя?
– Подельник Горца вышел в пристройку!
– Давно?
– Только что!
– Что он делает?
– Пока прячется за стеной, а может, через какую-нибудь щель наблюдает за тыловыми подходами к дому.
– Тебя он не может увидеть?
– Нет, ствол из проема я убрал, но держу пристройку на прицеле.
– Держи! И оставайся на связи.
– Может, завалить его по-тихому?
– Рано! Да, ты не заметил, дверь в дом он за собой закрыл?
– Прикрыл!
– Значит, вход в здание свободен?
– Да! Если коридор не пасет Горец!
– Понял, до связи!
Тимохин без труда прошел, согнувшись, по прикрытой бетонными плитами траншее. Оказавшись в подвале, включил фонарь. Сразу же увидел железную лестницу. Поднял фонарь. Лестница крепилась к потолку рядом с люком, имеющим металлическую ручку-скобу. Александр подошел к лестнице, дернул ее на себя. Та не шелохнулась, нижними штырями уходя в бетон. Конструкция, несмотря на хрупкий внешний вид, на самом деле являлась достаточно прочной, чтобы выдержать вес офицера спецназа. Тимохин отошел к проему траншеи. Оттуда вызвал Шепеля: