– Да, Лечо, я согласна! Обещаю быть тебе верной женой. До могилы. Но позволит ли Хан нам жить вместе?
Кабадзе отпустил Лейлу, предложив:
– Пойдем в спальную комнату, я хочу тебя!
– Мне надо принять душ.
– Я позаботился об этом, вода нагрета. Прими душ и приходи в спальню, я зажгу свечи, приготовлю бутылку настоящего грузинского вина и разберу постель, которая станет нашим брачным ложем.
– Я не верю своим ушам.
– Верь мне, Лейла! Я – не Хан, я другой! И ты убедишься в этом!
– У меня нет с собой нижнего белья!
– Там, в душевой, висит моя рубашка. Она заменит тебе белье.
– Но я выйду почти голой.
Кабадзе улыбнулся:
– Так это же хорошо! Это только усилит желание, кипящее внутри меня!
– Хорошо, Лечо. Я скоро вернусь.
Отправив женщину в душ, Кабадзе прошел в спальню, открыл бутылку с выдержанным грузинским вином, наполнил два бокала, снял рубашку, оставшись в спортивных брюках, сбросил с кровати одеяло. Взял в руки бокалы, встав посреди спальной комнаты.
Быстро приняв душ, Лейла вошла в спальню. Кабан протянул ей бокал:
– Давай, дорогая, выпьем за наше счастье!
Женщина пригубила вино.
Кабадзе отбросил бокал, сорвал с Лейлы рубашку, стянул с себя спортивные штаны вместе с плавками, опрокинул женщину на кровать. Он старался. И после страстных движений Лейла вскрикнула. Удовлетворившись, она прижалась к бандиту:
– Как давно я не испытывала оргазм, Лечо. Ты прекрасен! Сделай теперь для себя.
Удовлетворив собственную страсть, Кабадзе нагнулся над женщиной:
– Лейла, нам надо бежать отсюда. И бежать ночью.
– Но почему, Лечо?
– Ты видела на столике в комнате рацию?
– Да!
– Так вот, Керим с Ханом где-то допустили ошибку, и русские вышли на них. Я это почувствовал, находясь у Хаба-Юрта. А когда сегодня слушал эфир, то услышал переговоры неизвестных людей. И понял: аул окружен русским спецназом. Рано утром он нападет на базу Хана. Он – их главная цель, но, захватывая Дакаева, русские не оставят в живых ни одного мужчину. Женщин не тронут. Такой они получили приказ.
Лейла прикрыла рот ладошкой:
– Что же будет?
– Штурм будет, Лейла. Но это к лучшему. Для нас к лучшему. Если мы уйдем до того, как русские атакуют аул, нас никто не будет искать.
– Куда же мы пойдем?
– Я знаю, куда. Это далеко, но там мы будем в безопасности. А потом я свяжусь со своими друзьями, и они заберут нас. У меня в Крыму свой дом, до моря метров сто. Дом в небольшой деревушке, где меня знают под другой фамилией. Там мы оформим брак и будем жить. Долго и счастливо. Деньги у меня есть. Много денег. У нас будут дети, у нас будет все. Главное – до рассвета уйти из аула. Ты знаешь здесь каждую тропу, каждый валун. Подумай, как нам незаметно покинуть Тарды.
Женщина, слова Кабадзе для которой явились бальзамом на кровоточащую рану, села, задумалась. Затем спросила:
– Русские наблюдают за аулом?
– Не знаю, я же не связан с ними, но думаю, что наблюдают, по крайней мере должны.
– Нам надо добраться до дальней тропы, что за постом, который охраняет дорогу со стороны Хаба-Юрта.
– Ты имеешь в виду змеиную тропу?
Кабан знал об этой тропе, специально не сообщив о ней Тимохину, но играл в простачка, полностью доверившегося женщине.
Лейла ответила:
– Да! По ней мы можем выйти на перевал и спуститься на плато, сразу уйдя в лес. По лесу добраться до Хаба-Юрта. Но и там, наверное, будут русские?
– Мы не пойдем в Хаба-Юрт. Достаточно выйти на перевал, в лес и подойти к селению со стороны Кентумского ущелья. Ты знаешь, как отсюда выйти к этому ущелью?
– Да! Я была с отцом в старой крепости. Давно. А потом Керим заставлял нас, женщин, носить в лес продовольствие, в схроны. Я найду дорогу к ущелью.
– Уверена?
– Да!
– Хорошо. А как нам выбраться из аула в условиях наблюдения за ним спецназовцев?
– Мне надо подумать.
– Подумай, дорогая, у нас еще есть время.
Лейла встала, набросив на себя порванную рубашку Кабана, уже не стесняясь своего полуголого вида. Подошла к окну. Вновь задумалась. Кабан терпеливо ждал. Наконец она повернулась к нему:
– Мне надо сходить к себе, Лечо!
– Зачем?
– Потом объясню. Кажется, я придумала, как нам уйти, но для этого мне надо кое-что уточнить и кое-что принести сюда.
– Хорошо, иди! Думаю, тебя не следует предупреждать о том, что, если кто-нибудь узнает о наших планах...
Женщина прервала мужчину, хотя это и не принято на Востоке и на что Кабан в настоящей ситуации не обратил никакого внимания:
– Не беспокойся, я, может быть, и глупая, раз стала наложницей тупого слюнтяя Хана, но не до такой степени, чтобы губить свою судьбу. Свое будущее!
– Ты права. Иди, Лейла, я жду тебя!
Женщина ушла. Кабадзе посмотрел на часы: 0.40.
Ждать ему долго не пришлось. Лейла вернулась через двадцать минут. Положила на ковер сверток.
Кабадзе спросил:
– Что это?
– Женская одежда. Ты переоденешься в нее.
– Что ты задумала?
– Сегодня на верхний пост заступил Али – Мясник. Эта обезьяна последнее время спит с Зульфией, молоденькой шлюхой из Уфы. Она давно на базе. В свое время ею пользовался и Хан и другие бандиты, а сейчас она женщина Али. Так вот, в 2 часа она пойдет к нему на пост. Зарина, ее подруга, должна уйти на дальний пост. Тоже в 2 часа.
– Бардак!
– А ты что, раньше не знал, что здесь подобное в порядке вещей? Хотя при тебе такого беспорядка не было. Это Хану все безразлично. Обкурится, и, кроме бабы, его уже ничего не интересует. Скажи, русские убьют его?
– Не сразу. Но убьют. Вытянут, что надо, и пристрелят, как шакала.
– Это хорошо! Нам с тобой надо попасть в крайний дом первого ряда, что ближе к дальнему посту и склону.
– Это у западной тропы на южный перевал?
– Да.
– Почему именно туда?
– Потому, что подвалы крайних домов имеют подземное сообщение с подвалами развалин. Ближе, конечно, из дома, что стоит крайним во втором ряду, но там находятся мужчины-рабы. А вот женщин из дома первого ряда забрали к себе охранники. Точнее, трех забрали, а с двумя намерены устроить групповую оргию. Это мне Зульфия сказала. Она знает, кто, когда и с кем спит.