— Да ладно тебе, пошутил же, говорю!
Тимохин предложил Даку сигарету. Шепель тоже потянулся к пачке командира группы, но Александр сказал:
— Свои кури!
— Жалко, что ли? Нет, в натуре, появление в отряде генерала Дрейка с мутной командой майора Рифа точно подействовало на вас, и не в лучшую сторону.
Офицеры закурили. Шепель приоткрыл форточку.
— Да, Дрейк подарок еще тот, — произнес Тимохин. — Что ты о нем скажешь, Джон?
— А что я могу сказать к тому, что уже сказано? Дерьмовый человек.
— Верно, — поддакнул Шепель, — дерьмо издали заметно, по запаху. И такие же козлы, похоже, в подгруппе усиления «Ирбиса».
— Какой смысл обсуждать это, Майкл? Все равно нам придется воевать вместе с ними.
— В том-то и дело, что воевать… Если бы их прислали на учения, то и хрен бы с ними, а в бою нужны люди, на которых можно положиться. Вот ты, Джон, можешь положиться на подгруппу Рифа?
— Я на него, как на заместителя, положиться не могу, — ответил Дак. — Но повторяю: обсуждать данную тему — только время терять, а у русских говорится, что между первой и второй промежуток небольшой.
— Вот это по-нашему!..
Шепель открыл вторую бутылку, также разлил всю по кружкам, пустую тару закатил под свою кровать:
— Потом вынесу!
— Ну, давайте за дружбу между народами, — предложил тост Тимохин, добавив: — И за то, чтобы мы все ошибались насчет Рифа и его команды. А Дрейк… Пошел он на хрен, этот Дрейк! Его мы на войне быстро осадим.
Офицеры выпили по второй, тем самым «уговорив» литр. На этот раз Шепель оценил спиртное иначе:
— А вообще-то ничего пойло, с первого захода не врубился. Конечно, не «слезинка», но и не «паленка». Такую у нас в кабаках разливают. По крайней мере, не траванемся точно!
Дак, поставив кружку, взглянул на Тимохина:
— Ты сегодня выходил на связь по спутнику?
— Да.
— Тебя пытался прослушать Стоун. Я как раз мимо его отсека проходил, они там с Рифом устроились, слышал, как он ругался.
— Ругался? — изобразил удивление командир «Ориона». — С чего бы это? Уж не по поводу ли моего выхода на связь?
— Именно по этому поводу. Слышал, что-то кинул на пол, а потом выругался — мол, проклятые русские заблокировали его станцию. Я зашел в отсек, спрашиваю: в чем дело, капитан? А он так ехидно, как гиена, оскалился: «Все в порядке, сэр, не беспокойтесь». Ну, я ушел, а потом Луиза Крофт мне сказала, что капитан Стоун выходил на связь по «Сигме» и вызывал какого-то Глена, называя себя Ковбоем. О чем они разговаривали, Лу не слышала.
— Я знаю, что Стоун связывался с кем-то в США, — кивнул Тимохин. — Неплохо бы знать, с кем, и с разрешения ли Дрейка или самостоятельно. И еще — почему у капитана Стоуна есть собственная станция и индивидуальный позывной.
— Я думаю, — ответил полковник Дак, — станция у него потому, что Стоун прикомандирован к отряду в качестве личного представителя Дрейка.
— Стукача, короче, — подхватил Шепель. — Как Дрейка не будет в отряде, Стоун начнет ему стучать обо всем, что происходит в «Марсе» в отсутствие генерала.
— Да, я тоже так думаю.
— Это понятно, — сказал Тимохин, — но сегодня Стоун выходил на связь с кем-то в США, а не с Дрейком, находившимся по соседству. Значит, этот капитан подчинен еще кому-то в Штатах, кто очень желает знать о действиях отряда. И этот кто-то — Глен… Кто такой этот Глен?
— По одному имени его не вычислить. Имя довольно распространенное в США. Но, видимо, фигура крупная. А спрашивал ли Стоун разрешения на связь с США у Дрейка… Черт его знает. Но генерал наверняка в курсе. Возможно, Стоуну ранее, еще на этапе формирования нового штата «Марса» американским руководством проекта, было предоставлено право автономной работы в эфире. Откуда у него вторая станция?
— Да, — согласился Тимохин, — пожалуй, ты прав, Джон. Черт, нам еще засланного казачка в отряде не хватало… И хреново то, что мы не знаем, кто заслал к нам этого казачка.
— О каком ка-за-чке ты говоришь, Алекс? — посмотрел на командира «Ориона» Дак.
— Да это все наши поговорки, Джон. «Засланный казачок» в данном случае значит агент либо какой-то вашей спецслужбы, либо отдельного, но высокопоставленного физического лица. Ясно одно: в Штатах еще кто-то, даже в обход руководства проектом «Эльба», очень желает знать о том, что «Марс» будет делать в Афганистане. Уж не для того ли, чтобы наша работа оказалась безрезультатной?
— Нет, — проговорил Дак, — это вряд ли. Скорее за «Марсом» после его переформирования со стороны Штатов решено установить дополнительный контроль.
— Контроль, значит, за Дрейком и подгруппой усиления! — воскликнул Шепель. — Тем не менее контролер активно пытается влезть в дела российской группы… Скажи, Джон, на хрена Стоуну знать, о чем Тимохин общался с нашим руководством?
— На этот вопрос, Майкл, у меня ответа нет, — развел руками Дак.
— В том-то и дело, что на него ни у кого ответа нет. Замутили ваши чиновники бодягу с отрядом… Для чего? Неясно.
Тимохин, бросив в пепельницу окурок, сказал:
— Гадать бессмысленно; посмотрим, что будет в Афганистане. А учитывая то, что караван должен уже послезавтра, 11 ноября, в четверг, начать выдвижение к афгано-пакистанской границе, вылета в район применения нам ждать не придется. Скорей всего, завтра и полетим.
— И куда, конкретно? — поинтересовался Шепель.
— К Хайрабскому ущелью.
— Ни хрена себе! Да оно тянется от границы чуть ли не до Кандагара.
— Дрейк определит конкретный район первого этапа работы, а точнее, решение первой задачи боевой операции.
— А что, отряд планируется сразу привлечь ко второй операции?
— Да. Но по ней решение будем принимать завтра. Сегодня Дрейк не смог определить задачи второй операции; сказал лишь то, что она будет как-то связана с первой.
— Ну, замутили! — воскликнул Шепель. — Ладно, хрен с ним, прорвемся… Вам не кажется, господа полковники, что литра Джона для трех крепких мужчин маловато будет, чтобы как следует провести вечер?
— Что ты, Майкл, подразумеваешь под фразой «как следует провести вечер»? — спросил, улыбаясь, Дак.
— Пообщаться по-человечески. Поговорить не только о войне, что уже осточертело до предела, а о нормальных вещах… О бабах, в конце концов!
— И что ты предлагаешь?
— Шепель, — поднялся Тимохин, — в подобных случаях может предложить одно: еще выпить!
— Но у меня больше нет водки…
— Зато у Шепеля есть кое-что покрепче.
— Да? Спирт?
— Угадал.