Командир «Ориона» отключил станцию.
— И что все это значит, командир? — спросил Шепель. — Нас пасут?
— Возможно. Но кто?
— Ну, тут и голову ломать не о чем. Если пасут, то «духи» — либо из Ханбака, либо из Купши. Вопрос: откуда они знают о нас?
Из-за соседнего валуна подал голос Дрозденко:
— Может, это просто стоянка каких-нибудь местных мелких торговцев? Переночевали — и пошли себе дальше…
— Куда?
— А хрен их знает. У «духов» дорог много. И шарится их по горам немало. Выживать как-то надо…
— Может, и случайные торговцы.
— Разве бойцы просыпали бы насвай? Или сломали бы ветку при отходе? Профессионалы ушли бы чисто, не оставив ни малейшего следа.
— Я, конечно, к Дрейку отношусь хреново, но считаю, что нужно сообщить ему о том, что мы обнаружили в ходе марша, — посоветовал Шепель.
— Ну, сообщу, и что? Дрейк посмеется, скажет, мол, мы своей тени скоро пугаться будем… «Духов» кто-нибудь видел? Нет. След? Насвай? Сломанная ветка? Да это кто угодно мог сделать, и необязательно сегодня… Нет, ребята, Дрейк в нашем деле не советчик. Продолжаем марш. Возможно, дальше обстановка прояснится… — Тимохин включил станцию и вызвал майора Гарина: — Третий! Десятый пойдет по вершине южного склона, к тебе я отправлю Девятого.
— Понял!
Командир «Ориона» приказал Чернову идти по вершине и предупредил об этом майора Макарова, после чего отдал команду Шепелю:
— Вперед, Миша!
Передовой дозор вышел на середину ущелья. Группа продолжила марш. У поворота Шепель вновь остановил дозор:
— Дрозд! Давай к южному склону и глянь оттуда, что за утесом.
Дрозденко, используя складки местности, направился к южному склону. Оттуда подал знак рукой — все чисто.
Шепель взглянул на Кима:
— Мы идем до следующего изгиба, Дрозд прикрывает. Ты шарманку свою не выключай, мало ли что… Выходим.
Шепель и Ким под прикрытием Дрозденко вышли на середину ущелья, делавшего здесь два изгиба — вправо и влево, осмотрели скалистые склоны.
— Хорошее место для засады, а, Леня? — проговорил майор.
— Неплохое, — согласился Ким. — Но слишком маленькое. Тут от силы отделение можно накрыть, и то если оно кучей выйдет на этот серпантин.
— Что показывает аппаратура?
— Мин нет.
Михаил повернулся, подал знак Дрозденко. Капитан перебежал к правому северному склону. Шепель и Ким прошли до правого поворота. Из-за утеса они увидели довольно длинный широкий участок ущелья с кустарниковой растительностью вдоль подножий обоих склонов.
— Так, — проговорил майор, — и что мы имеем? Место для засады еще лучше, но «душков» не видать… — Он вызвал на связь Тимохина: — Первый, это Четвертый!
— Слушаю!
Шепель доложил командиру отряда об обстановке на серпантине и об открытом, длиной с километр, участке ущелья. В ответ командир группы приказал:
— Занять позиции и наблюдать за обстановкой!
Бойцы передового дозора укрылись за валунами, внимательно осматривая через оптику ущелье и особенно кусты у подножий склонов.
Тимохин тем временем вызвал Макарова:
— Пятый, это Первый. Ты где?
— Прошел изгибы, сейчас нахожусь над подгруппой Четвертого.
— Что видишь?
— Прямой участок ущелья длиной примерно в километр.
— А что на твоей вершине?
— Голый камень. Дальше невысокая гряда; севернее, метрах в пятистах, роща, за ней крупный лесной массив. «Духов» не наблюдаю.
— Десятого видишь?
— Да, он только что прошел изгибы, на той вершине рельеф местности сложнее.
— Хорошо. — Тимохин переключил станцию на всех бойцов группы: — Внимание, «Орион»! Продолжаем движение. Подгруппе Четвертого идти в контакте с Пятым и Десятым. Третьему повышенное внимание собственной зоне ответственности. Вперед!
И группа российского спецназа продолжила марш.
Несмотря на частые остановки, страховочные мероприятия и разведку отдельных участков ущелья, «Орион» в 19.40 вышел к утесу, за которым на расстоянии в восемьсот метров лежал брошенный кишлак Ханбак. Рассредоточив бойцов вдоль северного склона, Тимохин с Соловьевым и Шепелем вышли к утесу, залегли за небольшой грядой, откуда просматривался весь кишлак. Стемнело, и офицерам пришлось использовать приборы ночного видения. Они разглядывали Ханбак в течение пяти минут. Наконец Тимохин поднял «ночник» на лоб и откинулся спиной на валун.
— Ну, что интересного видели, ребята?
— Да ничего, в общем-то, — пожал плечами Соловьев. Развалины. Только вдоль северного склона две коробки домов да фрагменты дувалов.
— Дома явно нежилые, но и не разрушены, — добавил Шепель. — На пологой крыше второго здания лежит куча какого-то хлама. Склоны «чистые», в развалинах признаков наличия людей и животных нет. С виду пустой брошенный кишлак.
— А полуразрушенный сарай на западной окраине бывшего селения?
— А что сарай? — Шепель посмотрел на Тимохина. — Одни стены, да и те наполовину сохранившиеся.
— Странно… В начале кишлака два практически неразрушенных дома, в конце — сарай, а между ними — сплошные развалины…
— Да и сам кишлак небольшой. Тут и было-то всего не более десяти-двенадцати дворов. Центр разбомбили, с окраины люди ушли…
— Пятый! — вызвал Макарова Тимохин. — Ответь Первому!
— Пятый на связи!
— Что у тебя?
— Местность плохая. К ущелью почти вплотную, где-то над вторым уцелевшим зданием, подходит овраг, который тянется из довольно крупной рощи.
— Далеко от ущелья до рощи?
— По дальномеру восемьсот двадцать метров, но это по прямой. Овраг тянется где-то на километр.
— Он должен обрываться в ущелье… Что ж это получается, во время дождей водный поток падал прямо на крышу второго дома?
— Нет. Перед ущельем овраг запружен; от каменной дамбы отходит арык, он тянется на северо-запад. Видимо, вода падает в ущелье где-то на приличном расстоянии от кишлака.
— Дамба в хорошем состоянии?
— Внешне — да, я не подходил к ней.
— Понятно. Что в кишлаке?
— Ничего. Точнее, никого. Обычный брошенный кишлак. Есть черные дыры среди фрагментов зданий и заборов — подвальные проломы. Но сейчас что-либо рассмотреть в них невозможно.
— Осмотрись еще раз. Найди подходящее место, которое видел бы и Десятый, и отдыхай. На отдых тебе четыре часа. В 0 часов подъем!
И командир «Ориона» переключился на прапорщика Чернова, вышедшего на рубеж подготовки зачистки объекта по южной вершине.