Врать Али не имело смысла, все равно осведомители донесут, как все было на самом деле, и тогда смерть неизбежна. Лучше сказать правду, естественно, не заикаясь о наркотиках, а там будь что будет. И Хусейн доложил Асханову, что он сам разрешил выход Агаева с группой в райцентр, объяснив причину — личное оскорбление, которое в свое время было нанесено Сахидовыми роду Агаевых. А то, что патруль перехватил Лему, — это дело случая, от него никто не застрахован.
Асханов терпеливо выслушал Учигова. Он понял, что подчиненный сказал правду. Проговорил:
— Хоп! Ты командовал отрядом в отсутствие Кадаева и мог принять самостоятельное решение. Это моя вина, что я не успел довести до подразделений приказ до особого распоряжения безвылазно находиться на базах. Ладно. Но с этого момента все действия только по моему личному распоряжению! А сейчас собери отряд и переведи его на запасную базу! Все!
Отключив трубку, Учигов облегченно вздохнул.
Кажется, на этот раз пронесло. Но надо немедленно организовать переброску отряда глубже в горы!
Хусейн вызвал к себе командиров боевых групп.
Примерно в это же время командир отряда спецназа, находясь на территории парашютно-десантного полка в Чечне, связался со своим заместителем, подполковником Даниловым, оставшимся в станице Союзной со второй штурмовой группой.
— Гроза-2, я — Гроза! Прошу ответить!
Данилов ответил немедленно:
— Гроза-2 слушает!
— Здравствуй, Виктор Александрович!
— Здравия желаю, Александр Иванович!
— Как у тебя дела?
— Нормально, товарищ полковник! Наблюдение за усадьбой Шаида Эдаева и прилегающими к ней стройплощадками продолжаем в установленном режиме.
— Что-нибудь путное выявили?
— Особо серьезного ничего, кроме одного обстоятельства.
— Что за обстоятельство?
— Сразу же после отъезда из Аманкула Асханова исчез и один из застройщиков, Беслан Султанов. А вчера под вечер объявился, пройдя Велийский пост на старой «Ауди».
Калинин проговорил:
— Значит, во время нападения бандитов на Ойты этот Султанов находился в Чечне?
— Так точно! Данные проверены. Я установил наблюдение за блокпостом. Так вот, у ребят Трухина сложилось впечатление, что начальник поста знает Султанова. Он не досматривал машину и, перебросившись с чеченом парой слов, пропустил «Ауди». К тому же группой установлено, что этот прапорщик вместе с сержантом-контрактником и другими военнослужащими за определенную мзду пропускают транспорт через свой пост безо всякого досмотра. Так что и Асханов мог уйти в Чечню через тот же Ведийский пост. Но тогда прапор должен находиться в сговоре либо с Али, либо с одним из его телохранителей.
— Ясно! А вот насчет Султанова… Ты пока будь на связи, скоро я вызову тебя. Надо мне здесь кое-что уточнить и решить.
— Есть, товарищ полковник!
Калинин отключил специальную станцию, прошел на территорию полковой гауптвахты, где в отдельной камере, втайне ото всех, даже от командира полка, под охраной бойцов первой штурмовой группы находился Лема Агаев.
Через несколько минут полковник вошел в камеру бандита. Присел на принесенный табурет напротив прикованного к солдатской кровати Агаева. Закурил, мрачно глядя на бандита. От этого взгляда, не сулящего ничего хорошего, Лема отодвинулся к стене. Калинин спросил:
— Тебе дали возможность прослушать утренние новости?
— Да, но по радио сказали неправду! Я…
Полковник перебил Агаева:
— Неважно! Главное в другом, теперь ты понял, что для всех, в том числе и для семьи, и для подельников, ты перестал существовать? Тебя нет! Ты убит!
— Но…
Калинин, не обращая внимания на попытки Лемы что-то сказать, продолжал:
— И я прямо здесь и сейчас могу расстрелять тебя. Это ты понимаешь?
— Да!
Голос бандита потух. Этот русский офицер с безжалостными глазами действительно мог сделать с ним все, что захочет.
— Хорошо, что ты это понимаешь! И я пристрелю тебя, если потеряю интерес к твоей паскудной персоне, который пока еще существует. И заключается этот интерес в следующем. Я хочу знать, кто выводил ваш отряд на Ойты?
Бандит с готовностью ответил:
— Беслан Кадаев.
Полковник кивнул головой:
— Допустим! Он находился в банде все время, когда готовилась акция?
— Нет! Готовили отряд мы, командиры групп, под началом Хусейна Учигова. Кстати, я могу сказать, где базируется отряд.
— Об этом позже. Когда же появился на базе Кадаев?
— Ночью накануне нападения. Он прибыл на базу после полуночи и сразу же собрал нас, командиров подразделений. Закурить разрешите?
Калинин, подумав, протянул узнику зажженную сигарету. Лема, жадно затягиваясь, втянул в себя дым.
Допрос продолжился.
— Кадаев поставил задачу и повел отряд к аулу, так?
— Да, так оно и было. Мы заходили с четырех сторон…
— Это мне известно, как известно и то, что вы сделали в селении, что добили своих раненых, и то, каким маршрутом уходили.
Агаев опустил голову.
Полковник спросил:
— Когда Кадаев покинул лагерь?
— Вчера.
— И куда направился?
— Не знаю, клянусь, не знаю! Если бы он не уехал, я не смог бы поехать в Шатан. Беслан не отпустил бы!
Полковник поднялся. Агаев, уронив окурок на бетонный пол, вжался в стену.
Калинин усмехнулся:
— Живи пока! Да, совсем забыл: что тебе известно о Велийском блокпосте?
— Ничего! Нет, знаю, конечно, что такой существует, но не более того.
— Учти, ложь и пуля в лоб — для тебя понятия идентичные! Понимаешь, о чем я говорю?
— Понимаю!
— Значит, конкретно о российском Велийском блокпосте тебе ничего не известно?
— Нет, господин офицер, не известно.
Развернувшись, полковник вышел из камеры.
Дверь закрылась, а Агаев, вытерев обильно выступивший пот, бессильно опустился на матрац, задрав голову к потолку, готовый завыть раненым шакалом.
Калинин же прошел в штаб полка, где ему выделили отдельный кабинет. По своей связи вызвал старшего лейтенанта Волкова:
— Сережа?
— Я, отец!
— Ты вот что, навести свою Марьям и с ней зайди ко мне.
— Что-нибудь случилось?
— Я не могу пригласить сына с невесткой?
— Ты в своем репертуаре!