– Н-ничего, дядя Тэд. – Зрение постепенно приходило в норму, исчезла боль, лишь в висках по-прежнему, не переставая, пульсировала кровь. – Что это было?
– Редкое атмосферное явление, – послышался знакомый голос. Из шубы показалась недовольная физиономия господина Чжао. – Так называемый эффект золотого неба.
– А… что вы еще видели? – осторожно поинтересовался Косухин, но в ответ донеслось лишь недовольное бормотание.
– Йе, потрясающе! – отозвался Валюженич, сообразив, что его коллега не расположен к беседе. – Похоже на северное сияние! Небо засветилось, потом пошли красные пятна. А затем что-то рвануло – над Пачангом. Тут природа, по-моему, ни при чем…
Чиф хотел рассказать о том, что видел сам, но понял, что ему не поверят. Его спутники видели лишь странную игру света в ночном небе, все остальное, похоже, ему пригрезилось. Или Чиф действительно смог заметить то, что недоступно человеческому взору?
…Утром всех поразила тишина. Канонада, ставшая уже привычной, стихла, а над горизонтом вставало огромное серое облако. Товарищ Лю, чувствовавший себя куда лучше прежнего, присмотревшись, заявил, что в районе Пачанга произошел невиданной мощи взрыв, поднявший в воздух тучи пыли и пепла. Бойцы тревожно переглядывались, такого видеть им еще не приходилось. Однако отступать было поздно, и отряд вновь двинулся на север.
Идти стало легче. Воздух потеплел, из-под слоя льда все чаще стали появляться скальные гребни – граница ледника была уже близко. Все держались бодро, товарищ Лю, несмотря на кашель, забрал у Чифа карабин и уверенно зашагал в голове колонны. Похоже, народная медицина не подвела.
Косухин шел рядом с Валюженичем. На душе было невесело: увиденное не укладывалось в сознании. Внешне все логично: редкое, но вполне естественное атмосферное явление, возможно действительно вызванное взрывами и пожарами в районе Пачанга. Затем мощный взрыв, чуть было не ослепивший тех, кто неосторожно смотрел в небо… Ничего необъяснимого, но что тогда видел Чиф? Кипение черно-красных туч, золотой город над горизонтом, небесные всадники, летящие навстречу врагу… В конце концов Косухин не выдержал и, поравнявшись с господином Чжао, пересказал ему видение, сославшись на книгу, которую якобы довелось читать. Фольклорист слушал внимательно, затем вздохнул:
– Не знаю, где вы прочли о подобном, господин Хо… В любом случае, могу вас разочаровать: писал явно неспециалист, ничего подобного в тибетских преданиях я не встречал. Смею спросить, с чего это вы заговорили об этом?
– Ну, вчера ночью, – замялся Косухин. – Увидел золотое свечение, вспомнилось…
– Понимаю. Зрелище, конечно, любопытное, мне уже приходилось наблюдать такое. Возможно, из-за подобных явлений родилась легенда о золотом небе. Не слыхали? Предание давнее, встречается у многих народов, в том числе у славян. Смысл его в том, что небо состоит из нескольких как бы уровней: наш, голубой, – нижний, а самый верхний, так сказать истинный, – из чистого золота, и именно на золотом небе живут боги.
– А Пачанг? – не удержался Чиф. – Он… Тоже на золотом небе?
В ответ послышалось хмыканье:
– Уж не знаю, как вам и ответить, чтобы повежливее… Легенда о Пачанге, мягко говоря, не имеет к этому преданию никакого отношения. Истинный Пачанг находится не в небесах, а вообще за пределами этого мира. Знаете, господин Хо, я бы мог порекомендовать вам кое-что из популярной литературы…
Оставалось поблагодарить язвительного фольклориста. Ясности не прибавилось, и Косухин решил выбросить покуда из головы воспоминания о том непонятном, что довелось увидеть. Может, в Пачанге ему объяснят. Если, конечно, в городе еще остался кто-то, с кем можно поговорить…
Валюженич не ошибся: после полудня отряд подошел к гряде высоких скал, за которыми начинался резкий спуск вниз, в долину. Здесь решили не задерживаться, всем хотелось побыстрее покинуть надоевший лед. Сразу же за скалами резко потеплело, весеннее солнце нагрело камни. Казалось странным, что совсем рядом лежит недвижная туша ледника.
Идти стало легко, ноги сами несли вниз, приходилось то и дело останавливаться, чтобы успеть разведать дорогу.
Где-то через час тропа вывела на большую площадку, откуда открывался вид на долину. Валюженич, вооружившись картой, уверенно заявил, что они у цели. Чиф настроил бинокль и поглядел вниз…
Пыль. Вся долина затянута белесой пеленой, мешающей рассмотреть подробности. Впрочем, кое-что Чиф все же заметил: долина была пуста. До самого горизонта нельзя было увидеть ни человека, HIT всадника, ни автомобиля. Где же армия, пришедшая сюда? Куда исчезли те, кто штурмовал город? Ни звука не доносилось снизу – тишина и серая, повисшая в воздухе пыль…
Чиф взглянул чуть дальше и увидел большое темное пятно, над которым неспешно поднимались черные клубы дыма. Да, здесь находился город… Они все же опоздали. Дымящиеся развалины и были тем, что осталось от Пачанга…
Виктория Николаевна неторопливо шла по тротуару, стараясь не смотреть по сторонам. Это давалось нелегко, все время тянуло оглянуться, проверить, не идут ли сзади непрошеные спутники. Но она помнила, что проверяться следует иначе. Вот сейчас будет витрина… Ника остановилась, делая вид, будто разглядывает нелепые ситцевые платья, а затем осторожно взглянула назад. Нет, ничего подозрительного. Она вышла из дому час назад, дважды пересаживаясь с трамвая на трамвай, и наконец удачно выбрала маршрут через пустынные переулки, где любой подозрительный сразу же виден. Виктория Николаевна не имела опыта конспиративной работы, но прекрасно запоминала лица. Нет, за нею никто не шел, все в порядке…
Ника посмотрела на свое отражение в витрине и покачала головой. Интересно, что сказали бы знакомые, считавшие ее первой модницей Столицы? Старая шляпка почти закрывала лицо, а пальто, позаимствованное из гардероба домработницы, уродовало фигуру, делая молодую и привлекательную женщину похожей на потертую жизнью провинциалку, впервые приехавшую в большой город. Собираясь на эту встречу, Виктория Николаевна хотела было подгримироваться, вспомнив давний опыт любительских спектаклей, но в конце концов поступила совершенно иначе и вообще отказалась от косметики. Так ее узнать еще труднее, за последний год она сильно изменилась. Вначале это приводило в отчаяние, но затем наступило полное безразличие. Когда-то Ника считала себя красивой и ей хотелось, чтобы это замечали все. Теперь эти «все» перестали существовать, а тот, ради которого имело смысл останавливать время, не был рядом. Да, она изменилась, это читалось во взглядах знакомых, и требовалось немало времени, чтобы скрыть непрошеные следы постоянной тревоги, отразившиеся на ее когда-то красивом лице. Теперь этого не требовалось, особенно сегодня…
Виктория Николаевна посмотрела вперед, заметив, что нужное место уже близко. Газетный киоск, рядом – афишная тумба… Теперь надо незаметно поглядеть на часы… Ника чуть повернула правую руку, чтобы видно было циферблат. Она не опоздала, до встречи оставалась одна минута…