– Рассортируйте их, товарищ Павленко. Живых – отдельно, мертвых отдельно. Или вы можете еще что-нибудь?
Фраза покоробила, Сергею внезапно показалось, что он попал в морг. Но эмоции следовало забыть – по крайней мере на время.
– Товарищ Сталин, я могу попытаться определить, где кто находится. Далеко или близко.
– Очень хорошо… – Желтоглазый удовлетворенно кивнул и пододвинул стул. Располагайтесь, товарищ Павленко. Курить будете?
– Да… – Без папирос работалось трудно, но Пустельга вдруг сообразил, что не захватил с собою курева. Он с сожалением вздохнул, но тут широкая, покрытая рыжими волосами рука бесшумно положила рядом с ним пачку «Казбека». Сергей тут же закурил, лишь после сообразив, что забыл поблагодарить. Впрочем, хозяин квартиры, похоже, не обратил на это никакого внимания…
Работа была знакомой – взгляд в глаза, ощущение эха – дальнего, если человек где-то на краю земли, погромче, если близко, – или звенящая пустота, когда изображенного на снимке уже нет в живых. На фотографиях были, как правило, незнакомые лица – мужские и женские, снятые много лет назад. Почти все уже прожили свое, и Пустельга вновь ощутил себя служителем покойницкой. Несколько раз встретились люди известные: Пустельга узнал Дзержинского, Зиновьева, Плеханова. Таких смело можно было класть в «морг», но Сергей не пропускал и этих. Он – эксперт, его дело определять. Фотографии самого Сталина встречались часто, но, как правило, слишком маленькие, работать с которыми Сергей не умел. Такие пришлось откладывать отдельно.
Сталин стоял за спиной, не мешая и не вмешиваясь. Казалось, он наблюдает за изысканным пасьянсом: жив – где-то близко, жив – где-то далеко, мертв, мертв, мертв… Фотографий оказалось много, пару раз Сергей делал перерыв: уставали глаза. Когда он прикрыл веки в очередной раз, то та же рука поставила на стол чашку крепкого кофе. На этот раз Пустельга не растерялся и вежливо поблагодарил.
Последней в стопке оказалась фотография Сталина, часто публиковавшаяся в книгах и прессе, – молодого семинариста с шарфом вокруг шеи. Следовало положить ее в «жив-близко», но добросовестность взяла верх, и Сергей внимательно вгляделся в знакомое лицо. Рука уже укладывала снимок в нужную стопку, и тут Пустельга сообразил, что с фотографией что-то не так. Впрочем, подумать об этом можно было и после.
– Готово, товарищ Сталин! – Майор встал, ожидая дальнейших распоряжений.
Желтоглазый не спешил. Небрежно переворошив тех, кто был близко, он быстро перебрал находившихся вдали, а затем тщательно, не спеша принялся разглядывать снимки из третьей стопки. Пару раз Вождь удовлетворенно хмыкал, а однажды переспросил Сергея: «Вы уверены?» – после чего удовлетворенно усмехнулся и погладил усы…
Пустельга стоял по стойке «смирное, пытаясь вспомнить свои ощущения. Со снимком молодого семинариста что-то не так! Наконец он понял: у тех, чьи фотографии Сергей рассматривал в их присутствии, эхо громче. Тот, кто когда-то носил шарф, был близко, но не рядом… И еще одно удивило: ни на одной из фотографий он не заметил Ленина – ни на больших, ни на маленьких…
– Оч-чень хорошо, товарищ Павленко! – констатировал наконец желтоглазый. Те, кто вас рекомендовал, не ошиблись. А теперь – как насчет лобио?
И тут Пустельга понял, что совершенно не может есть. Наверно, вид у него стал совсем растерянным, поскольку хозяин смилостивился:
– Не будем превращать лобио в Демьянову уху… – Товарищ Павленко, может, вам вызвать врача? Вы мне сегодня еще понадобитесь…
Вначале Пустельга не сообразил, при чем тут врач, затем понял: Вождь, конечно же, знает о его болезни, может, даже больше, чем он сам…
– Товарищ Сталин, – Сергей действительно немного устал, – мне бы еще кофе. И посидеть в темноте…
– Вас проводят… Отдохните…
Сергей не помнил, как оказался в коридоре. Безмолвные охранники быстро провели его в маленькую комнату, усадив в глубокое мягкое кресло. Тут же появилась большая чашка ароматного кофе, пачка «Казбека» и зажигалка. Сергей остался один…
Кофе помог – усталость быстро прошла, только в затылке по-прежнему гудело. Похоже, он справился. Собственно, работа оказалась несложной, она больше походила на небольшой зачет перед чем-то важным. Что ж, зачет он сдал. Удивил странный прокол со снимком семинариста. Выходило нечто странное. Пустельга, конечно, мог и ошибиться, но, вновь и вновь вспоминая то, что чувствовал, глядя на снимок, он был теперь почти уверен: сбоя нет. Итак, бывший молодой семинарист – не очень далеко, похоже, в самой Столице. Кто же стоял рядом с «майором Павленко»? Еще одна загадка, словно Сергею не хватало прежних…
За ним пришли где-то через час. Вновь, не сказав ни слова, парни в светлой форме провели Сергея в дальний угол коридора. Опять дверь – на этот раз побольше, двустворчатая, за нею – огромный кабинет, целый зал с длинным столом, покрытым зеленой материей. Охранник провел Пустельгу к одному из стульев. Сергей уже собирался присесть, когда заметил прямо перед собой несколько десятков фотографий. Итак, он снова понадобился…
На этот раз фотографии были новые и совершенно сходные, одного размера. Сходство было и в другом:
на всех снимках – военные, все в немалых чинах, от капитана и выше. Удивило и другое: многие фотографии оказались со следами клея и присохшей бумаги. Их откуда-то вырвали – с «мясом», второпях. Сергей начал неторопливо складывать снимки В стопку, готовясь к работе, и тут его осенило: фотографии вырвали из личных дел! Если так, то в Главной Крепости действительно очень спешили. Что же случилось?
Взгляд в глаза, ожидание – и звенящая пустота. Изображенный на первом снимке комбриг был мертв… Следующий… еще один… Из одной стопки снимки переходили в другую – живых не было…
Пустельга прикрыл глаза, ожидая, пока стихнет бешеное биение пульса в висках. Все-таки устал:
фотографиями он не занимался уже с месяц, а то и больше. Похоже, все мертвы… Вот почему его вызвали сюда! Случилось что-то очень плохое, и Вождь желает узнать, уцелел ли хоть кто-нибудь. Значит, война? Или просто крупная катастрофа? Но тогда почему только военные – разных званий, разных родов войск…
Последняя фотография легла поверх стопки. Мертвы… Все…
– Товарищ Павленко… – Он не помнил, сколько просидел за покрытым зеленым сукном столом. Голос желтоглазого заставил очнуться.
– Товарищ Сталин! – Сергей сказал это, по-видимому, излишне громко, поскольку Вождь поморщился, сделав резкий жест рукой. Пустельга растерянно умолк.
– Живые есть? – Голос был прежний – спокойный, но какой-то усталый.
– Нет… Никак нет, товарищ Сталин. Все… Он не стал договаривать. Желтоглазый кивнул и медленно прошелся по кабинету.
– Товарищ Павленко… – Он помолчал, словно раздумывая, затем повторил: Товарищ Павленко, сейчас здесь состоится совещание. Ваша задача определить, что будут чувствовать те, с кем я буду говорить. Можете определить, когда человек лжет? Или боится?