Бирюков с Крутовым вышли, оставив Жилина одного. Тот закурил, упав на постель жилого отсека. Надо было подумать. Оформить оконцовку дела. Там, в Москве. Докурив сигарету, Дмитрий Сергеевич крепко задумался.
В среду на стол начальника прииска легли три заявления об увольнении. Жилин вызвал к себе Бирюкова.
– Вот, Василий Иванович! Люди решили уйти от нас. И это, заметьте, впервые за многие годы. Выгоняли? Это да, но чтобы добровольно? Я такого что-то не помню! Поговорите с ними! – обратился Жилин к заместителю по режиму.
– Чем вы мотивируете свое решение? – спросил тот.
– У меня мать в деревне под Курском одна, приболела, – объяснил Филиппов, – годков ей много, не хочу, чтобы померла, не увидев меня. Да и напахался я здесь уже вволю!
– С вами понятно. Ну а вы, други наши нерусские? Чем вас-то работа и жизнь на прииске не устраивает? Находитесь в прямом подчинении начальника, особо не перетруждаясь. Льготники, можно сказать!
– Надоело! Как что – отпрашивайся, куда сходил – отчитайся. Не на зоне, а свободы никакой, – ответил Сулема.
– Такова специфика предприятия, вы же раньше не устраивали демаршей?
– До вас все было по-другому. А сейчас народу продохнуть не даете, а мы, горцы, не любим, когда нам говорят – туда нельзя, сюда нельзя. Надоело!
– Значит, дело во мне? В тех правилах, которые я установил как заместитель по режиму?
– Получается, так, – ответили чечены.
– Это мог сказать кто-то другой, но никак не вы. Вы-то как были, так и остались вольными птицами. То вас начальник прииска с собой забирает, то начальник милиции. Претензии ваши не имеют оснований. Но я, Дмитрий Сергеевич, только рад, что эти двое решили покинуть прииск. Рано ли, поздно я поднял бы вопрос об их привилегированном положении и потребовал бы принятия мер. Ну а раз они сами, то пусть уходят. Толку от них для производства никакого, а вместо них возьмем людей нужных, рабочих! Так что попутного им в спину. Или вам без них плоховато будет? – вновь с намеком спросил Бирюков у Жилина.
– Не говори глупостей! А меры ты ввел на прииске действительно драконовские! Мало тебе всыпали в управлении? Продолжаешь пытаться из людей рабов сделать?
– Вот вы как?
– Да, так! Сегодня эти уйдут, придут новые, вопросов нет. Сначала. Потом если вы и дальше будете продолжать свою активную, но никому не нужную политику, то уходить продолжат, а вот приходить? Сомневаюсь! С кем работать будем? Разрушить предприятие хочешь? – повысил голос Жилин, обращаясь к Бирюкову то на «вы», то на «ты». – Не дам. Понял? Ты здесь без году неделя, а уже коллектив взбудоражил, что до увольнения довел! Я против того, чтобы Сулеймановых отпустить, с Филиппом ладно, с ним все ясно, но Сулеймановых – нет!
– Начальник, – обратился Сулема к Жилину. – Все равно уйдем! Не подпишешь заявления – в прокуратуру писать будем! Мы не твоя собственность, мы свободные люди! Сами решать будем, где жить нам и работать!
– Ну и хрен с вами! Оформляй их, Василий Иванович, всех троих!
– Положена отработка – две недели, – напомнил заместитель по режиму.
– Это на усмотрение руководителя, – ответил Жилин. – Я в ней необходимости не вижу. Оформляй приказом, пусть подписывают обходной и валят отсюда. А ты мне на собеседование человек пять подготовь из резерва, который пока у нас еще есть. Я сам людей отбирать буду! Все! Свободны!
Сулема, Алим и Филипп удалились, унося с собой подписанные заявления.
Бирюков остался.
– Дмитрий Сергеевич, вы серьезно считаете меня виновником того, что приближенная к вам публика решила уволиться?
– Идите работайте, Василий Иванович!
– Нет, вы уж будьте любезны ответить на вопрос!
– Да! Именно так я и считаю. У нас еще состоится разговор, когда приедет вышестоящее руководство.
– Хорошо! Но я не буду молчать о ваших гулянках с начальником местной милиции и о наличии приближенных к вам прислужников из числа рабочих, чье предназначение в другом. Учтите это, я говорю вам в лицо.
– Можете поступать как знаете, это ваше право, только до комиссии все свои действия согласовывать лично со мной! Это приказ! До приезда руководства!
– Хорошо! Дождемся руководства!
– Вот именно, а сейчас идите, занимайтесь делом!
В выходные собрать пикник, как этого желал Никитин, не удалось. Жилин продолжал болеть, а те, кто всегда принимал участие в увеселительных мероприятиях, сдавали дела. Майор не знал о последних изменениях на прииске, поэтому позвонил, как обычно, в пятницу, накануне очередного сабантуя:
– Дмитрий Сергеевич? Ну как у нас на завтра планы? Все без изменений?
– Да нет, Вячеслав Владимирович, изменения как раз кардинальные.
– Что за дела?
Жилин объяснил майору милиции суть произошедшего.
– Что за херня? – удивился Никитин.
– Ты о чем?
– Об абреках наших. С чего это они вдруг решили отсюда сдернуть? Раньше и намека не подавали, и вроде всегда всем довольны были…
– Черт их знает! Сам не пойму! Но потеря небольшая! Что мы, им замену не найдем? Вот встану на ноги, и все вернется на круги своя. А эти выходные давай как-нибудь без меня. Катер дам, спирту тоже, ну и все остальное, заезжай!
– Ну ладно, и на этом спасибо. Я завтра к обеду подъеду!
– Давай!
– Тебе из лекарств ничего не надо?
– Нет!
– Тогда до завтра!
– До завтра!
…Никитин подъехал к прииску на своем милицейском «УАЗе» в одиннадцать с небольшим. Машину пропустили, доложив, что в салоне находятся еще две женщины. Жилин усмехнулся – Слава был в своей стихии. Одной ему мало, двух зацепил! Гигант, ничего не скажешь.
Вскоре в вагончик ввалился майор милиции, сразу наполнив его шумом, запахом дорогого одеколона и вина.
– Ну что, болезный, здорово, что ли?
– Привет, Слава!
– И с чего это ты вдруг слег? Не пойму. В баньке парились, водку пили. Не иначе как сквозняком прохватило.
– Не знаю, но все тело в дугу ломает, а температуры нет!
– Пройдет!
– Конечно, пройдет! Я с утра отдал распоряжение, катер должен быть готов к двенадцати часам.
– Отлично! А я двух телок прихватил. С Верхотурска вызвал, представляешь? По старой памяти приехали! Понял?
– Что «понял»?
– А то, что бабье за мной куда позову прется!
– Молодец, что еще сказать?
– Вот так-то, – Никитин просто излучал самодовольство.