Наконец все вновь собрались вместе и не спеша пошли в глубь леса. Шли гуськом, один за другим: Рох объяснил, что сходить с тропы опасно: кое-где были установлены мины, а в некоторых местах незваных гостей поджидали самострелы с натянутой тетивой из медвежьих жил – старинное дхарское оружие. Очевидно, те, кто жил в лесу, имели время продумать систему обороны до мелочей.
Идти оказалось неблизко. Всю дорогу Фроата тянуло расспросить своих новых знакомых о том, что творится в загадочном лесу, но Серж и братья буквально закидали вопросами его самого. Пришлось Фроату, совершенно неожиданно для 'себя, выступить в роли историка, политического обозревателя и даже экономиста. Как он понял, до августа прошлого года жившие в лесу регулярно узнавали новости от солдат, стоявших на кордоне. У солдат же выменивали одежду, обувь, соль и даже батарейки для коротковолнового приемника. Правда, за счет чего происходил обмен, Фроату не сказали, и дхар понял, что его спутники явно что-то недоговаривают. После того как солдаты спешно снялись с места и ушли, дхары начали понемногу выходить из лесу, однако только ночами и недалеко. Батарейки в приемнике сели через два месяца, и теперь Фроату пришлось рассказывать обо всем, случившемся в стране за этот непростой год. Известие о том, что Фроат был у Белого Дома – про орден дхар на всякий случай умолчал, – было принято неоднозначно. Серж откровенно пожалел, что там не было его, прибавив, что еще не расплатился с коммунистами по полному счету. Братья же осторожно заметили, что дхары не должны вмешиваться в дела мосхотов. То, что происходило в прошлом августе у бетонных баррикад, не касалось, по их мнению, племени дхаров. Фроат не мог согласиться с этим, но предпочел не спорить. Он еще слишком мало знал о здешних правилах и традициях.
Наконец Фроат, прервав свой рассказ, попытался расспросить парней о них самих. Как выяснилось, Рох и Лхаст были потомками тех, кто ушел в лес в начале 30-х. Они здесь родились и ни разу, если не считать коротких ночных вылазок, не покидали этих мест. Серж оказался родом из Курска. Шесть лет назад он попал в Афганистан, перессорился с «дедами» и в результате угодил в дисбат, откуда и дал деру. Про лес ему рассказал отец, слыхавший о нем от своего деда. Сержу повезло: он добрался сюда со стороны Чердыни, сумев прибиться к одной из рот, направляемых на кордон, добрался до самого леса и в первую же ночь сумел перебраться через минное поле. Теперь, узнав, что ни прежней страны, ни армии, ни большевиков больше нет, Серж мог лишь сожалеть, что пересидел все годы в этой глуши. Парень явно недовоевал, и Фроат подумал, что давать такому «калаш», пожалуй, не стоит.
Тропинка долго плутала между деревьями, несколько раз пересекала неширокие ручьи, ныряла в ложбины и .наконец вышла на большую поляну. Посреди нее стоял бревенчатый дом, похожий на те, которые Фроат видел в Якше. Рох пояснил, что раньше здесь была охотничья заимка. Рядом с домом были вырыты несколько землянок, а чуть дальше стоял длинный, сколоченный из толстых досок стол.
На поляне было пусто. Рох пояснил, что мужчины ушли на охоту, женщины отправились за ягодами, но через час-другой все должны собраться. Впрочем, кто-то здесь явно был. Из домика выскочила собачонка, а вслед за нею на крыльцо вышел высокий – еще выше Роха и Лхаста – седой старик, одетый в такой же ватник. Увидев его, Рох махнул рукой, старик махнул в ответ и неторопливо, чуть прихрамывая на левую ногу, направился к ним.
– Это наш отец, – шепнул Лхаст Фроату, – его зовут Вар, сын Сатфа. Он последний из Беглецов.
– Он старший? – догадался Фроат.
– Да. Мы избрали его кна-гэгхэном. Вначале Фроат не понял, а потом сообразил, что в отсутствие князя племенем управляет выборный «сын князя» – кна-гэгхэн.
Собачонка, подбежав к Фроату, деловито обнюхала его сапоги, вопросительно взглянула, а потом, вероятно выработав свое мнение о госте, завиляла хвостом и даже попыталась подпрыгнуть, чтобы свести знакомство покороче. При этом, как отметил Фроат, она ни разу не залаяла. Между тем старик подошел к гостю, вопросительно поглядев сначала на него, а затем на сыновей.
– Он дхар, – сказал Рох, – «серый дхар». Он знает Истинный Лик.
– Эннах, – кивнул наконец Вар, приветствуя гостя. – Кто ты и откуда, «серый дхар»?
– Эннах, эд-эрх, – как можно вежливее поздоровался Фроат и, немного волнуясь, начал: – Я Соломатин, Фрол. Моего деда переселили отсюда в Вятку. Недавно я узнал, что кто-то ушел в лес. И я решил приехать…
Фроат чувствовал, что это звучит не особо понятно и убедительно, но старик слушал внимательно, не сводя с него больших глаз.
– Ты Фрол? – спросил он наконец. – У тебя нет дхарского имени?
– Он сказал, что его зовут Фроат. Фроат, сын Астфана, – ответил вместо Фрола Серж.
Услыхав это, старик вздрогнул, сделал шаг вперед, подойдя к Фролу почти вплотную.
– Что? – тихо проговорил он. – Фрол, он сказал правду?
– Да, – растерянно кивнул дхар, – меня зовут Фроат. Мой отец – Астфан, сын Митха… По-мосхотски, Афанасий Дмитриевич…
– Да, конечно… Наверное, там, среди мосхотов, даже «серое племя» забыло наши обычаи. Раньше, Фроат, никто бы не позволил ни тебе, ни твоему отцу носить такие имена. Их могли получить только потомки Фроата Мхага…
– И сейчас это так, – вновь удивился дхар, – только в нашей семье…
Фрол, не договорив, умолк. То, что он был потомком Фроата Мхага, всегда воспринималось им совершенно спокойно. Но здесь, в дхарском лесу, это генеалогическое обстоятельство могло быть оценено совершенно по-другому. Дхару стало неудобно, он почувствовал себя чуть ли не самозванцем..
– Хорошо, – сказал Вар, внимательно поглядывая то на смущенного Фроата, то на сыновей. – Мы еще поговорим об этом, сын Астфана. Нам вообще надо поговорить о многом… Пока мы будем называть тебя Фролом. Ты не будешь возражать?
Фроат пожал плечами. Ему, собственно, было все равно. Он лишь вспомнил, что Келюс и Варфоломей Кириллович чаще называли его по-дхарски, а здесь, выходит, ко двору пришлось его русское имя.
– Пойдем, – кивнул старик, – тебя сейчас покормят, Фрол… А потом зайдем ко мне, поговорим…
Братья отвели Фроата к деревянному столу. Серж, ругаясь по поводу исчезнувшей куда-то Пелагеи Николаевны, сбегал в одну из землянок и притащил большой кусок вяленого мяса и чугунок с уже остывшей картошкой. Хлеба не было, и Фрол подумал, что в окруженном минными полями лесу его вряд ли легко достать.
Фрол успел проголодаться, поэтому ел с аппетитом, не забывая расспрашивать своих новых знакомых о здешнем житье-бытье. Первым делом он узнал, что с едой особых проблем нет, поскольку дичи в лесу хватает, а охотниками дхары все годы были знатными. Кроме того, Беглецы успели захватить с собой достаточно картошки, которая, несмотря на нелегкий климат, росла неплохоПроблемы бывали лишь с солью, но в последние годы удавалось доставать ее постоянно. Правда, вот уже почти год никаких связей с внешним миром лес не имел, но запасы еще были. Вдобавок выращивали лук, чеснок и кое-что из зелени.