Book.

— Она просто думает, что я обязательно заболею после нашего приключения.

— Ну, ясно… Хорошо, что твой папаша оставил мою любимую бурю в часолисте. Я видел, какие алчные взгляды он на него кидал.

— Кстати, о чем вы говорили? Честно говоря, я немного переживала, что ты… — Василиса осеклась.

— Что я что? — передразнил Фэш. — Нападу на него? Это точно, еле удержался. Да все нормально на самом деле, — нехотя признался он. — Твой отец предложил мне остаться у вас на некоторое время… Пока ОН снова не появится.

Василиса поняла, что речь идет об Астрагоре.

— Думаешь, твой дядя все-таки объявится? Не затеряется, скажем, во времени? — В ее голосе промелькнула надежда.

— Нет, он вернется, — тихо произнес мальчик, кидая задумчивый и тревожный взгляд на окно. — И тогда нам с тобой точно не поздоровится. А пока давай прогуляемся, что ли? Я с удовольствием полетал бы вокруг замка только с тобой. — На его щеках показались ямочки, и Василиса смущенно улыбнулась в ответ. — Но Захарра, Ник и Диана не спят, — продолжил он, — потому как ждут нашего сигнала.

— Слушай, мне же вам надо срочно кое-что рассказать… — встрепенулась Василиса. — Но я боюсь, чтобы нас не подслушали. — Она с опаской оглянулась на дверь. — Это насчет Расколотого Замка. И очень, очень важно.

Конечно, Фэш был заинтригован.

— Ты хочешь сказать, что успела что-то найти там, да?

— Может быть, — уклончиво произнесла Василиса. — Передай лучше Захарре, чтобы она летела к Западной башне. У нас ее прозывают Одинокая, там когда-то содержались узники, ее никто не охраняет.

— Отличная идея, — одобрил Фэш.

Он вытащил часолист и принялся что-то быстро писать стилом на его странице.

— Я послал Захарре летуна, — пояснил он. — Если захочешь, я тебе тоже такого сделаю.

— Ну да, — фыркнула Василиса. — Тем более что ты и так знаешь мое числовое имя.

— А ты — мое.

— Но ты мне сам сказал, а мое — выпытал!

— На твоем месте я бы этим не часто хвастался.

Василиса хотела стукнуть его по макушке, но Фэш увернулся как всегда и, тихо засмеявшись, вылетел в окно.

— Давай быстрей! — донеслось уже издали.

Возле Одинокой башни царила странная, неподвижная тишина. Только где-то далеко внизу морские волны лениво облизывали коралловый остов замковых стен, издавая едва слышное, сердитое бормотание.

Даже во время своих утренних полетов Василиса всегда старалась избегать этой башни, — та всегда производила на нее странное, неприятное впечатление. Возможно, из-за старых угроз Елены когда-нибудь запереть девочку здесь навечно…

К счастью, окно в самую верхнюю комнату оказалось распахнуто настежь, и ребята беспрепятственно проникли внутрь.

В комнате ощущались сырость, холод и запустение. В углу стоял камин, но, судя по всему, его давно не зажигали, да и дров рядом не было.

— Ну и мрачняк, — поделился ощущениями Фэш. — Впрочем, подходящее место для тайного собрания…

— Ордена Дружбы, — дополнила Василиса.

Она вызвала огонек и зажгла светильник в одном из дальних углов — чтобы привлекать поменьше внимания.

— Вот-вот, Орден Дружбы… — Фэш почему-то глубоко вздохнул. — Давай подождем наших возле окна. Здесь действительно как-то слишком гнетуще.

Они расположились на подоконнике, бесстрашно свесив ноги с внешней стороны карниза.

Сегодня в темном беззвездном небе особенно ярко светила оранжево-желтая луна, пуская по воде россыпи зыбких, мерцающих серебристых дорожек. Василиса слушала далекий и тихий плеск волн, ощущала ровное дыхание Фэша рядом и чувствовала себя неимоверно хорошо и спокойно. Она даже подумала, что именно этот миг выбрала бы в качестве перемещающего воспоминания для личного уголка. Конечно, не будь у нее еще лучшего… При этой мысли щеки у Василисы тут же полыхнули огнем, и она порадовалась, что они сидят в полумраке и ее лица не видно.

— Ты знаешь, у меня есть песня про луну, — вдруг сказал Фэш. — Я сам сочинил. Давно еще…

— Может, исполнишь? — осмелев, попросила Василиса. — Ты очень здорово поешь.

Фэш смущенно усмехнулся.

— А ты — танцуешь, — сказал он, по-прежнему глядя на небо. — Да и летаешь на луноптахе здорово. Отличное показательное выступление, кстати. Никогда не видел, чтобы кто-то из луноптах выделывал подобные штуки.

— Да ладно уж, Снежка, то есть Вьюга, просто очень способная, — пробурчала Василиса, польщенная его похвалами.

— Я уже знаю от Маара, что ты помешала Марку сбить меня на темпогонках, — продолжил вдруг Фэш изменившимся голосом. — Как жаль, что я не видел этого в тот момент! Решил, что просто хорошо ото всех оторвался.

Василиса улыбнулась.

— Ты в любом случае выиграл бы. Но не ожидай, что я позволю тебе забрать победу и в следующий раз.

— Ой-ой, можно подумать.

— Вот и подумай, — не осталась в долгу Василиса.

— И не подумаю!

Они расхохотались.

— Ты обещал спеть, — отсмеявшись, напомнила девочка.

— Не обещал, кстати. Ну ладно, если немного… Все равно наши запаздывают…

В руках у Фэша появилась гитара.

— Из комнаты взял, — коротко пояснил он. Василиса только хмыкнула.

Мальчик взял аккорд и уверенно тронул струны. Подождал, пока звук затихнет, и тут же начал вновь наигрывать — полилась медленная, красивая мелодия.

Он запел сильным, звучным голосом.

Василису снова восхитило, насколько уверенно Фэш себя держит. Когда он пел, его лицо совершенно преображалось, нахмуренность, так часто появлявшаяся на нем в обычное время, исчезала бесследно. Но главное сам голос — он изучал мягкую, чарующую силу, шел из самой глубины его сердца. Василиса вдруг поняла, что такое действительно талантливое исполнение. Ведь именно в эти моменты человек становится самим собой, настоящим, таким, каков он на самом деле, потому что открывает свою душу. Просто делает то, что умеет, что нравится, забывая обо всем на свете, — во всяком случае, именно так себя чувствовала Василиса, когда исполняла гимнастические номера.

— Не ожидал, что при осмотре местной тюрьмы я вдруг услышу столь чудесный мальчишеский голос. Ты отлично поешь, Драгоций.

Из глубины комнаты вышел Миракл. На нем был обычный домашний халат, а в правой руке — курительная трубка.

Лицо Фэша окаменело в один миг.

— Извините, — пробормотала Василиса. — Мы решили прогуляться и вот…

Она с опаской вгляделась в темноту — нет ли за спиной часового архитектора и ее отца? Но к счастью, больше там никого не было.