– Знаете, возможно, это прозвучит зловеще, но Сергей всегда дарил мне гвоздики. Да, да, он любил бордовые гвоздики.
В гостиной повисла гнетущая тишина. Поэтому трель городского телефона, автоматной очередью разорвавшая эту затягивающуюся тишину, заставила вздрогнуть даже видавшего всякое следователя Воронова.
Бестужева бросилась к телефону:
– Алло!
– Лар? – услышала она голос Плаксиной. – Ты еще дома?
– Да!
– А на часы не смотришь? Или там все серьезно?
Лариса взглянула на часы – 13.40. Почти час пролетел, как одно мгновенье.
– Я выезжаю. О домашних проблемах поговорим позже. Помощник председателя партии не звонил? Обычно он подтверждает приезд шефа.
– Нет, пока не звонил.
– У тебя все в порядке?
– А разве может быть иначе? Ты давай, выезжай, с ментами можно и завтра встретиться, а Борисов до окончания выборов вряд ли появится.
– Сказала же, еду! – Она положила трубку на аппарат и повернулась к следователю: – Мне срочно необходимо ехать в офис.
– Да, конечно. В принципе, и у нас к вам на данный момент вопросов нет. Зато есть много информации для размышления.
Воронов отвез Бестужеву в офис партии и с экспертом вернулся в Управление.
Лариса же с ходу начала осматривать помещение. К ней подошла Плаксина в новом, обтягивающем фигуру платье и с уложенными в прическу воло-сами.
– Ты что, успела и домой съездить, и в парикмахерскую сходить? – удивилась и Лариса.
– Нет, подруга, все свое я держу при себе. Только переоделась, Борисов же едет, а волосы уложила сама.
– Ты, оказывается, мастер на все руки?
– А ты думала!
– Так, почему в холле нет портрета президента?
– Он в кабинете. Здесь портрет будет смотреться неуместно. Символика партии на месте, дипломы, фотографии мероприятий, рекламный материал для гостей.
– Ролики о проведенных в июне митингах, пикетах, выступлениях на телевидении и в печатных СМИ готовы?
– Естественно. Флешка в твоем компьютере.
– Минералка, вода, кофе?
– Да все на месте, все куплено, даже коньяк и виски.
– Это, по-моему, лишнее.
– Как знать, Лара, может, господин Борисов пожелает помянуть своего трагически скончавшегося советника? Понятно, что до нашего Славика ему дела нет, а советник – другое дело.
– Ладно, держи наготове спиртное.
– Оно в холодильнике. Там же фрукты, лимоны.
Лариса осмотрелась. Все было готово для приема председателя политической партии «Великая Россия».
– Сотрудников правления проверила лично, – добавила Плаксина. – Всех проинструктировала, как вести себя в присутствии Борисова, – лишнего не болтать и вообще помалкивать, пока он сам не задаст вопроса.
– Хорошо. Ой, погоди, у нас же стоянка перед центральным входом забита. Следователь с трудом втиснулся, чтобы высадить меня. Давай-ка всех на улицу, и пусть отгоняют свои машины куда угодно. Перед входом выставить двух охранников.
– Вот это я упустила, но исправлюсь.
Через час площадка перед офисом была чиста. Два крепких охранника, несмотря на жару, одетых в строгие черные костюмы, с присущим только им строго-бестолковым взглядом исподлобья, истуканами стояли у лестницы, как по команде поворачивая бритые головы в одну и ту же сторону и контролируя ситуацию с портативными радиостанциями в руках.
Помощник председателя партии Алексей Дмитриевич Серданов, в прошлом генерал ВДВ, позвонил в 14.50.
– Лариса Константиновна?
– Да, Алексей Дмитриевич. Здравствуйте.
– Здравствуй, мы будем у тебя ориентировочно, сама понимаешь, пробки, а через них даже с мигалками пройти не так просто, в 15.10–15.20.
– Я поняла, Алексей Дмитриевич.
– У тебя все готово?
– Да!
– Это хорошо. Скажу по секрету, Александр Сергеевич намерен лично переговорить с тобой. И это главная цель визита председателя партии в местное отделение организации. Так что подготовься к разговору.
– Я ко всему готова.
– Что мне в тебе всегда импонировало, так это категоричность и уверенность в себе. Так и держи. До встречи.
– До встречи, Алексей Дмитриевич!
– Серданов звонил? – поинтересовалась Алла.
– Да, они едут, будут ориентировочно в 15.10–15.20.
– А сейчас без десяти три. Пойдем на выход?
– Рано. Ты еще раз обойди сотрудников, а я включу компьютер в кабинете.
– Давай.
Бестужева зашла в кабинет и застыла на пороге, увидев на столе шикарный букет из алых роз.
– Этого мне еще не хватало, – разозлилась она и позвала секретаршу: – Кто принес букет, Ольга?
– Коростылев.
– Ему что, больше делать нечего? Или он не помнит, что у нас траур, Славу еще не похоронили?
– Я ему то же самое говорила, но бесполезно. Любит он вас, Лариса Константиновна.
– Что? Любит? И откуда тебе это известно?
– Он сам говорил.
– Что именно?
– То, что любит, поэтому и работает в правлении водителем за гроши, хотя отец предлагал ему возглавить крупный бизнес в Подмосковье.
– Сколько ему лет-то? Двадцать пять?
– Как и вам. А что? Гена отличный парень. Характер не вздорный. Отец богатый, да и у него самого собственная квартира в центре и дом где-то рядом с МКАДом, не помню, где именно. Если бы мне такой мужчина предложил руку и сердце, я бы ни секунды не сомневалась.
– Согласилась бы?
– Тут же.
– Понятно. Убери цветы.
– А куда?
– В урну!
– Но этим вы обидите Гену.
– За что ты, Лара, хочешь обидеть нашего Геннадия? – раздался от двери голос Плаксиной.
– Букет видишь?
– Вижу. Он, что ли, принес?
– Он!
– Красивый жест. Радуйся. Просто не ко времени, но все равно приятно.
– Скажу больше, Аля, оказывается, Геннадий, ко всему прочему, еще и влюблен в меня. И, судя по букету, намерен добиваться расположения и впредь.
– Он тебе сам признался в любви?
– До этого, слава богу, дело пока не дошло. Ольге говорил о своих чувствах.
– Ну, а ты?
– Я замужем! И закончим этот разговор. Ольга, я же сказала, букет в урну, и мне без разницы, обидится Геннадий или нет. Я еще поговорю с ним. А ты, Аля, привлеки-ка его лучше к похоронам Славика!