И да, Ракот был согласен, объяснение, почему это непременно надо сделать, Хедин дал отличное.
Да, надо идти несмотря на потери. Лунный Зверь послужит, если что, превосходной приманкой, а в Обетованном наготове, стоит целый полк; готовы и мгновенные порталы, способные молниеносно отправить сюда всё воинство.
Почему же ты, былой Повелитель Мрака, не обзавёлся собственной армией? Все «рати Обетованного», как порой зовут их эльфы-менестрели — это подмастерья (или, как предпочитают называть они себя сами, «ученики») Хедина, Познавшего Тьму, отнюдь не Ракота Восставшего.
И сейчас высокий широкоплечий воин с чёрным мечом, вскинутым на плечо, шагал, словно простой ратник, рядом с бойцами многих рас и обличий сквозь Межреальность, вспоминая, однако, совсем иные времена.
Времена, когда одному его слову — да что там слову, взгляду! — повиновались легионы столь многочисленные, что все подмастерья Хедина не составили б в них и миллионной доли.
Красное солнце, низкое и угрюмое, чёрные стены, взнесённые к серым тучам — мир безжизнен, здесь высится лишь крепость Ракота Восставшего, запирая дорогу «вниз», к Тёмной Цитадели.
Казалось бы, что может «запереть» путь в мрачные миры, где власть Повелителя Тьмы беспредельна? Что помешает блистающим ратям Молодых Богов пройти через Межреальность, куда им требуется?
Упорядоченное стало сейчас иным, думал Ракот, шагая рядом с хединскими подмастерьями. Оно словно растёт, раздвигает собственные границы, уходя всё дальше в Хаос. Может, это случилось после прорыва Неназываемого; может, так было всегда, только они, тогдашние Истинные Маги, этого не видели и не замечали, увлечённые совсем иным; так или иначе «ключевые миры» существовали и тогда, только роль играли несколько иную. Подобно тому, как малая крепостица, перегородив невысокой стеной узкое и глубокое ущелье, задержит неисчислимое войско — так и твердыня Восставшего в безжизненном и враждебном всему живому мире сдерживала напор шлемоблещуших армад тогдашних хозяев Обетованного.
Мы стояли, думал Ракот. И я бестрепетно смотрел, как на равнине, сложенной чёрными базальтами, сшибаются армии, как изрыгают ядовито-зелёное пламя мои чудовища, как идут в бой сторукие великаны, как вампиры — истинные вампиры, не чета нынешним! — возникают из складок сумрака, впиваясь сзади в горло предводителям ратей Ямерта — у кого, разумеется, имелось горло.
И я спокойно, как данность принимал то, что за меня, Владыку Тьмы, умирают другие. Те, кто явился на мой зов, подчиняясь додревним заклятьям, познанным мною. Я помню, как мы медленно отступали — от одной засечной черты к другой, оставляя позади рвы, заполненные обугленными костями, базальт, покрытый глубокими трещинами, во множестве мест — расплавленный и потёкший.
Мы теряли множество, но и убивали во множестве стократном. Сшибались стены огня и льда, молнии рушились с небес, оплетая гибельной сетью многотысячные полки, стонал несокрушимый камень — и я помню этот восхитительный, смертельный ужас в глазах врагов, когда я проносился на своём крылатом скакуне над сцепившимися в рукопашной фалангами.
Мы победили тогда, кстати. Они так и не дошли до самой крепости, натиск выдохся на ближних подступах.
…Но рвы, заполненные неисчислимыми костяками, я запомнил навсегда, думал Ракот. Они так и не ушли из памяти. Никто не ушёл — ни свои, ни чужие.
И потому с тех пор я так неохотно водил в бой «неисчислимые воинства».
Тёмные Легионы воссоздаются, на крайний, поистине самый последний случай, когда даже последствия, грозящие по Закону Равновесия — ничто по сравнению с непосредственной угрозой.
Что ж, прочь сомнения, впереди нас ждёт мир Источника. Брат Хедин настаивал, что там — и впоследствии — Ракоту потребуется весь полк адаты Гелерры. Что ж, может быть. Во всяком случае, кажущаяся незащищённость Лунного Зверя тоже может дать кое-какие плоды.
Дальние могут и клюнуть. Они жадны, и зачастую это перевешивает осторожность.
Оставаясь неуловимыми и неуязвимыми, они проверяли нашу защиту. Атаковали то здесь, то там, и мы послушно отвечали, бросаясь затыкать прорыв. Одерживали победу, но…
Но что-то теряли в каждом сражении, и не только редких подмастерьев Хедина.
Может, хоть сейчас удастся застать их врасплох, коль и впрямь купятся на оставленную в Хьёрварде западню.
А сейчас — мир Источника. Пустой мир, нагие пространства без людей, эльфов, гномов или гоблинов. Только звери. Те, кто здесь обитал когда-то, в их числе и «проклятие Хагена», Бран Сухая Рука — куда-то ушли, и следы их замёл ветер. По словам Хедина, давно исчезли все остатки их домов, всё поглотил великий лес, которому вечно не хватает места.
Что станет делать в пустом мире целая армия?
Одному Хедину ведомо, как сказали бы его подмастерья.
Ракот не обижался. Вскинув на плечо знаменитый Чёрный Меч, он шагал рядом с остальными бойцами и вспоминал, вспоминал, вспоминал…
Сейчас это давалось почти легко. Застарелая боль уходила куда-то вглубь, и уже не так обжигала, когда в его памяти вставали картины тех дней…
— Повелитель, — сложив за спиной серые крылья, Трогвар стоял на одном колене перед Пылающим Троном. Знак Крылатого Пса горел ярко и яростно, наверное, последнее, что осталось человеческого в верном соратнике Ракота. — Они взяли Львиный мост и Драконью пасть. Если падёт Чёрный клык, мы окажемся в кольце. Уходите, Повелитель. Я должен это сказать, иначе…
— А я должен отказаться. — Ракот не шелохнулся, только языки пламени, составлявшие Трон, взметнулись ещё выше, сплетаясь и расплетаясь. — Я никуда не уйду, конечно же. Как не уходили другие, до меня.
— Повелитель, на них не держалось столько, — осмелился возражать Трогвар. — От вас единого зависит успех всего дела. Легионы можно создать новые. Но…
— Нет! — громыхнул Ракот так, что пламя взвилось под самый потолок. — Тёмная Цитадель — не игрушечный замок. Обломают зубы! Они не слишком-то любят умирать, все эти светлые эльфы, преискусные гномы и прочие, кто служит Ямерту! А с его куклами мы справимся. Это наш мир! Это его тёмная сторона! Свет тут не имеет власти!
…Ракот — Новый Бог невольно усмехнулся собственным воспоминаниям. Да, так оно было. Их вела ярость, они упивались битвой. Им казалось — всё, уж дальше-то эти трусы и слабаки, берущие только числом, уже не пройдут. И оставляли Ямерту крепость за крепостью, мир за миром. Пока не очутились здесь, на самом дне, возле Тёмной Цитадели.
Эманации Кипящего Котла здесь особенно сильны. Здесь мы дадим бой и, когда все подступы к стенам окажутся завалены грудами обугленных или изглоданных едкими алхимическими смесями костей — Молодые Боги остановятся.
Они уже не раз останавливались так. И первый их натиск, когда он, Ракот, только-только начинал восстание и его адепты легко захватывали мир за миром, поднимая над ними алые с чёрным боевые знамёна — первый натиск остановлен был именно так.