В конце концов я вернулась к ней в комнату, немного почитала вслух, немного поболтала и стала укладывать ее на ночь. Даже для меня, уже привыкшей к такому ее состоянию, она сегодня выглядела уж слишком отстраненной. Но делать было нечего… Уложив ее, я стала укладываться и сама. На эту ночь я попросила принести маленькую кровать и поставить рядом с ее роскошной кроватью. Так что можно было, по крайней мере, надеяться, что эту бессонную ночь удастся провести с большим удобством, чем предыдущую.
Как и прошлой ночью, я не стала гасить лампу и легла не раздеваясь. Последнее я сделала специально: спать не раздеваясь не так удобно, поэтому и меньше опасности, что сморит сон. Я же собиралась бодрствовать и эту ночь.
И тем не менее, несмотря на все свои прекрасные намерения, я в какой-то момент, видимо, все-таки задремала. Слава Богу, спала я очень чутко и проснулась сразу же, когда услышала, что Ева зашевелилась. Каждое ее движение для меня с самого начала было событием первостепенной важности. Она села на кровати, немного посидела так, потом спустила ноги и встала… все это так естественно, как будто делала это сама, без посторонней помощи каждый день все предшествующие месяцы. Я лежала неподвижно, не показывая, что проснулась. Было очень интересно, что она будет делать дальше.
Она стояла посреди комнаты, прямая, высокая, изящная. И глаза ее, мне показалось, были не такими пустыми, как всегда; в них было какое-то странное выражение.
Медленно и как бы отмеривая с усилием каждый шаг, она подошла к туалетному столику, осторожно, бесшумно открыла ящик и достала оттуда фотографию Камиллы. Странно все-таки… кажется, Камилла, память о ней имеют для Евы какое-то чуть ли не мистическое значение. Какая может быть связь между внезапно исчезнувшей женщиной и полупомешанной девушкой?
Зажав в руке фотографию, она пошла в гардеробную и достала оттуда большую и тяжелую накидку. Этого она раньше никогда не делала — что за чудеса?! А потом… прямо босиком, только набросив на себя тяжелую накидку, она прошла через спальню и гостиную к входной двери и вышла в коридор.
Все это она проделала будто в трансе, не замечая ничего вокруг, не принимая никаких мер предосторожности. Любой мог увидеть ее, если бы захотел.
Я поспешно сунула ноги в туфли, набросила на плечи шаль и кинулась следом за ней. Почему-то я была уверена, что она собирается выйти из дома. Медленно, но очень уверенно, несмотря на темноту, она спустилась по лестнице к входной двери — я за ней. Но она оказалась проворнее. Поняв по звуку и по дуновению воздуха, что открылась и закрылась входная дверь, я постояла минутку в холле, прислушиваясь, не проснулся ли кто, и вышла вслед за ней на улицу. Да, что удивительно — она двигалась почти бесшумно, как бесплотный дух.
Выйдя на крыльцо, я осторожно прикрыла за собой дверь, убедившись предварительно, что потом легко смогу ее открыть.
Светила луна, заливая все необычайно ярким и одновременно призрачным светом. Даже тени казались живыми под этим таинственным мерцанием.
Ева была легко различима даже на расстоянии. Она шла медленным, почти торжественным шагом по тропинке к задней части имения. Теперь уже у меня возникли опасения, что меня могут увидеть, поэтому я свернула с тропинки и пошла, скрываясь за кустами и деревьями, иногда перебегая от куста к кусту, но в то же время следя за тем, чтобы расстояние между нами не слишком увеличивалось.
Сначала я решила, что она направляется к оранжерее, но она прошла мимо, не обратив на нее никакого внимания. Может быть, она хочет попасть в лабораторию Уллиса? Но нет, для этого надо было бы свернуть с тропинки, она же шла все прямо и прямо… к морю. Да, теперь сомнений не оставалось — она шла к пляжу, но к той его части, где я еще не бывала. Там было небольшое возвышение, как будто площадка. Почти голое, пустое место с несколькими кустами и довольно чахлыми деревьями. Что могло ее там привлекать?
Несколько минут, а может, и полчаса она бродила по этой площадке между деревьями и кустами, медленно, как во сне. Я следила за каждым ее движением. Время от времени я вздрагивала — это лунный свет шутил со мной шутки, и тогда казалось, что кто-то или что-то движется, а иногда, наоборот, Ева казалась такой же нереальной, как и ее тень.
Кажется, это была самая ужасная ночь в моей жизни. Все было нереальным, бестелесным, все было подобно лунному свету или теням. И казалось, все сейчас исчезнет, растворится в лунном свете, как тень. А я проснусь вся в холодном поту, как после кошмарного сна.
А что если она собирается здесь встретиться с кем-то? Меня охватила паника — ведь тогда мое присутствие, моя слежка сразу обнаружатся!
Но нет, она медленно продолжала путь к какой-то только ей известной цели, пока не подошла к самому краю пляжа. Я следила за ней из отдаления, время от времени оглядывая окрестности.
Окружающий меня мир был неописуемо, сказочно прекрасен, просто дух захватывало от этой красоты.
Спокойная гладь моря, шепот волн, набегающих на песок, мерцание бесконечной водной глади в лунном свете… всем этим можно было любоваться до бесконечности… глаз не отрывая. В любое другое время. В обычную ночь.
Но в эту ночь мне было не до красот природы. Мысли мои были прикованы к странной полубезумной девушке, которую влекла какая-то таинственная невидимая сила. Снова и снова я возвращалась мыслями к мертвым чайкам, ко всему тому мрачному и непонятному, что окружало этот дом. Наверное, в тот момент я впервые по-настоящему поняла, что такое безумие; сознаюсь, я была как никогда близка к нему сама.
В нескольких шагах от края Ева внезапно остановилась. Какое облегчение! Я уже успела подумать с ужасом, что вот сейчас она просто войдет в море и утопится. Но нет. Она стояла неподвижно, парализованная какой-то неведомой силой, и смотрела вниз. В руках ее, сложенных на груди, была зажата фотография Камиллы. Она будто молилась. Да, именно так, это было больше всего похоже на молитву. Голова низко опущена, руки неподвижно сложены на груди, и, хотя ни одного слова не вылетало из ее неподвижных губ, мне казалось, что я слышу слова молитвы.
Я была в полной растерянности. Что делать, как себя вести? У меня было чувство, что я совершаю что-то неприличное… как будто подглядываю за другим человеком через замочную скважину. И в то же время уйти я не решалась. Нельзя же было оставить ее здесь совсем одну. Поэтому я просто стояла там, скрывшись за деревьями и кустарником, и ждала. И еще повторяла самой себе: пока я здесь, с этой девушкой ничего плохого не случится — не допущу.
Так прошло, наверное, минут двадцать. Становилось прохладно. А ведь Ева была босиком, в одной только накидке, надетой прямо на ночную сорочку. Но она, похоже, не чувствовала холода. И не замечала ничего вокруг. Меня же, несмотря на довольно теплую одежду, сотрясала дрожь. Возможно, в этом был виноват не только холод.
В конце концов она подняла голову и обернулась, да так внезапно, что я едва успела спрятаться за кусты. А затем так же медленно, размеренно, как и до этого, она двинулась в обратный путь.