— Скажи что-нибудь, — пробормотал он хрипло. — Скажи, что ты хочешь этого.
— Лучше покажу.
Она облизнула губы и опустилась на колени.
— Джессика!
Его хриплый скрежещущий голос еще больше возбудил ее, заставив забыть о том, что она стоит на коленях на жестком деревянном полу. Алистер замер в полной неподвижности, не выпуская из рук ее волос, пальцы его запутались в густых прядях. Его грудь вздымалась от неровного дыхания, а на животе появились крошечные капельки испарины.
Наконец-то она уверилась в том, что способна дать ему наслаждение. Ее губы раскрылись. Рот наполнился слюной, и она почти поглотила его мощный орган.
— Проклятие, — со стоном вырвалось у него, и он отчаянно содрогнулся.
Ее рот наполнился жаркой струей его сока. Она застонала, ощутив его вкус, и сильнее потянула его, стараясь лучше ощутить всю его богатую гамму.
— Да… Джесс, да…
Алистер держал ее лицо в ладонях, большие пальцы его рук поглаживали ее щеки.
— Я мечтал об этом. Я так отчаянно хотел этого, что чуть не лишился рассудка.
Его бедра задвигались, и его мужской орган повторил их движение, входя в ее жадный рот и выходя из него. Красивые черты его лица были искажены страстью, его чувственный рот сложился в гримасу мучительного наслаждения. Ярость его желания напугала бы ее, если бы она не видела нежности в его глазах и не чувствовала ее в его прикосновениях.
Ее разгоряченная кожа покрылась испариной, мысленно она вновь переживала ту, другую, ночь, вспоминая прикосновения его языка и пальцев и свой экстаз. Его пальцы внутри ее. Это воспоминание становилось почти невыносимым. Она хотела отплатить ему за этот экстаз таким же, оставить в нем неизгладимую память о себе.
Захватив рукой его стройное бедро, Джессика прикрыла другой его мошонку. Он подавил проклятие, и тело его рванулось, когда она сжала ее рукой, ощутив ее тяжесть, а кончики ее пальцев принялись поглаживать тугой мешочек с волнующей нежностью. Ее язык тоже не оставался без дела и совершал ласкающие движения вокруг бархатистой головки его жезла, а потом и вдоль всей его поверхности и нежной нижней стороны.
— Господи, — выдохнул он, и мускулы его живота сжались и дрогнули. — Пожалуйста, Джесс… Забери его глубже в рот… да… да, вот так…
Она сжала толстую часть его основания, заставив его дрогнуть, и услышала, как Алистер выругался. Он был неподвижен, будто прикован к ней в своем безумном забытье. Бедра Джессики сжались, тело ее пыталось освободиться от непосильного напряжения, доходящего до боли. Она пылала, и чувствовала влагу между бедер, и дрожала от неотступного томления. Ей хотелось большего, и она не желала отвлекаться от этого действа, хотела чувствовать и видеть его облегчение, впитать каждый нюанс выражения его лица, когда он дойдет до пика, а этот момент быстро приближался. Она чувствовала себя другой женщиной, яростным существом женского пола, не желающим никаких ограничений, не подчиняющимся никаким правилам, а только законам дикой необузданной силы природы.
Жесткие пальцы Алистера потирали края ее раздвинутых губ. Ее раскрытый рот напрягся, облегчая его проникновение, хоть на мгновение она и почувствовала неудобство. С Бенедиктом такого не бывало никогда. Ее муж всегда был деликатным и внимательным, и их интимные отношения были нежными. Алистер оказался несдержанным в своих желаниях и наслаждении, и это создавало новую богатую почву для их близости. Никогда еще она не испытывала такой волнующей и ослепляющей связи с другим человеком.
Алистер все еще удерживал ее голову неподвижно и получил то, в чем нуждался, бедра его усиливали толчки в то время, как она крепче сжимала его губами и ртом, а ее язык с отчаянным лихорадочным напряжением скользил по головке его члена. И звуки, которые он производил, стоны и всхлипывания она воспринимала как похвалу, и это довело ее почти до края бездны.
— Да! — стонал он, все больше разбухая у нее во рту, пока наконец последнее яростное его движение не вызвало извержение и его семя не пролилось ей на язык.
Она помогала ему руками, заставляя его излиться в нее до последней капли, стремясь утолить его телесный голод и принять все это с такой же страстью, как его собственная.
Яростное напряжение Алистера начало ослабевать, когда он подхватил ее под мышки и поднял на ноги.
— Джессика, — пробормотал он и понес ее к кровати.
После столь яростного извержения и освобождения он все еще ощущая слабость в коленях, крепко прижимал Джессику к груди, пожираемый потребностью довести ее до такого же состояния, как и его собственное. Волосы его стали влажными до самых корней. Рот пересох от хриплых вскриков.
Он и не представлял, что может испытать нечто подобное. Джессика с такой готовностью подарила ему облегчение, будто изголодалась по его вкусу. Она стонала и сжимала его с такой силой, словно готова была умереть, если бы ее лишили этого.
Руки Джессики зарылись в его волосы, ее роскошное тело извивалось, прижимаясь к нему. Алистер посадил ее на край матраса и через голову стянул с нее сорочку. Он отбросил ее в сторону и обратил все свое внимание на ее полные груди, поднимавшиеся и опускавшиеся от неровного дыхания. Он прикрыл их ладонями, а большими пальцами принялся ласкать возбужденные и отвердевшие соски. Джесс отклонилась назад, опираясь на руки. Ее прелестное лицо раскраснелось, серые глаза потемнели настолько, что казались черными. Густые золотые волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Она была самой прекрасной женщиной, какую ему доводилось видеть.
— Благодарю тебя, — пробормотал от, прижимая ее к кровати, чтобы взять в рот ее сосок.
Ее бескорыстие означало для него больше, чем он мог бы выразить словами. Он так долго и столь многого хотел от нее, а она так щедро и с таким самозабвением одарила его.
Он провел языком по тугому бутону ее соска и нежно потянул его губами. Дразня, стараясь вызвать еще большее желание.
— Алистер.
По ее тону он понял, что она готова сдаться, в ней не осталось ни желания сопротивляться, ни настороженности, ни недоверия. Он не ведал, чем вызвана смена ее настроения, что заставило ее таять в его объятиях, но знал: позже у него будет достаточно времени, чтобы понять это. Теперь же он хотел заставить ее забыть в его объятиях обо всем на свете, раскрыться ему навстречу, хотел услышать, как она произнесет его имя в момент высочайшего наслаждения.
Алистер дотянулся до ее ног, его пытливые пальцы скользнули в разрез ее панталон, и он обнаружил, что она восхитительно влажная и готова принять его. Он раздвинул ее складки, два его пальца скользнули между ее шелковистых завитков, потом проникли внутрь ее. Джессика была готова. Более чем готова. Она была влажной и горячей, и созревшей для соития. Он осторожно вводил пальцы и выводил их и чувствовал, как она сжимается в ненасытной жажде почувствовать его. Он с силой потянул губами ее сосок и тотчас же выпустил его.