Джесс раскинула руки и теперь лежала на коричневом покрывале и походила на падшего ангела.
Он выпрямился, схватил ее за колени обеими руками и широко развел их.
— Какая прелесть, — восхитился Алистер, не отводя взгляда от открывшейся его взору влажно блестящей розовой плоти между ее бедер.
На мгновение он заколебался, не зная, сорвать ли с нее одежду или оставить все как есть, затем решил отложить это до более позднего времени. Он подумал, что в следующий раз они разденутся после того, как она будет пропитана его соками и окажется расслабленной от пресыщения.
Он взял рукой свой жезл и направил его чувствительную головку под удобным углом в отверстие между нежными складками, похожими на лепестки. Ощущение было упоительным, и он снова разбух, будто всего несколькими минутами раньше не испытал сокрушительной разрядки.
— Ты все еще готов к бою, — выдохнула она, приподнимаясь на локтях.
— Для тебя всегда. Я собираюсь завоевывать тебя весь день, — пообещал он мрачно. — И всю ночь.
— Я в ожидании подобных подвигов.
— Это вызов, миледи? — Зубы Алистера обнажились в подобии хищной улыбки. — Ты ведь знаешь, как я отвечаю на вызов.
Он принялся продвигаться в это крошечное отверстие, испытывая сопротивление тугой плоти, вызванное годом воздержания. Джесс подавила вздох, когда его мощное орудие пробило себе путь, растянув его. Он задушил готовый вырваться животный крик, изъявление восторга, и сделал рывок вперед, войдя в нее сколь возможно глубоко. Это произошло слишком быстро, и она не успела приспособиться к ощущению его внутри.
Он хотел прочувствовать растяжение каждого дюйма ее плоти, хотел, чтобы она извивалась в его объятиях, по мере того как он станет проникать в нее все глубже, хотел, чтобы она запомнила это ощущение его последнего рывка, когда весь оказался внутри нее.
Он удерживал ее распростертой и проникал в нее все глубже, не сводя глаз с той точки, в которой слились их тела. Его легкие горели при каждом вдохе, и каждый нерв в его теле отзывался на соприкосновение с этой атласной плотью, сжимавшейся вокруг него. Он сгорал в этом пламени ощущений. Пот катился по его спине и груди, и это было единственным физическим проявлением его жесткого контроля над своими действиями.
— Ты такая тугая, — проскрежетал он, сжимая зубы от напряжения. — Как сжатый кулак… такая горячая и тугая…
Джесс беспокойно задвигалась под его тяжестью, прикусывая нижнюю губу, по мере того как он двигался вверх и вниз, проникая с каждым ударом все глубже.
— Пожалуйста. Поспеши.
Алистер, нависавший над ней, вонзил зубы в ее плечо. Укус был достаточно сильным, чтобы остался след, но недостаточно сильным, чтобы поранить кожу.
Она застонала, и ее тело выгнулось, ведомое неутолимой страстью и голодом, желанием втянуть его в себя как можно дальше и глубже. За всю свою жизнь Алистер никогда не овладевал женщиной, не принимая определенных мер защиты. Но с Джессикой все обстояло иначе. Ведь она, как он знал с первой их встречи, когда-нибудь будет принадлежать ему.
Его руки переместились с ее бедер на кровать, и, опираясь о нее, он производил размеренные неторопливые движения всем телом. Джессика внезапно решила воспользоваться дарованной ей свободой: обхватила его ногами и затягивала все глубже. Задыхаясь, она выкрикнула его имя, когда он погрузился в нее до самого дна.
Джессика смотрела на него широко раскрытыми сияющими глазами. И не было в ее взгляде привычной надменности, которой она славилась. Алистер чувствовал вокруг себя жар ее тела. Все наносное и искусственное исчезло. Выражение ее лица было таким, какого он никогда прежде не видел ни у кого — зеркальным отражением его чувств. Джессика была глубоко им затронута, и скрыть это было бы невозможно.
Когда она рванулась вверх и поцеловала его в подбородок, в нем что-то дрогнуло. Это потрясло Алистера до глубины души. Прижимаясь к ней влажной щекой, он устроился рядом с ней, вдыхая аромат секса и любимой женщины. Она идеально подходила ему, эта прекрасная безупречная Джессика.
Женщина, способная обуздать одним ледяным взглядом целую комнату, полную буйных, горящих желанием людей. Однако оказалось, что ее тело предназначено для него, мужчины, существующего для того, чтобы доставлять наслаждение женщинам самыми немыслимыми и безудержными ласками.
Но он не был предназначен для тех женщин. Он был рожден для Джессики, как и она для него.
Алистер провел языком по раковине ее уха и почувствовал, как ее плоть сжалась вокруг него.
— Ты совершенство, — прошептал он, оглядывая ее всю, прежде чем снова опуститься на кровать. — Мы с тобой две половины одного целого.
Джессика сжала его предплечья и провела языком по своей нижней губе, а ее бедра задвигались по кругу.
— Пожалуйста, — попросила она снова, и ее голос звучал хрипло и гортанно.
Опираясь ладонями о кровать, Алистер медленно поднялся, наслаждаясь соприкосновением с ее влажным лоном. Потом снова вошел в него, преодолевая сопротивление тугой плоти. Голова Джессики металась по подушке, глаза закрылись, но он не мог этого допустить: она должна была смотреть на него, оставаться с ним. Должна была видеть его сквозь туман надвигавшейся бури.
Его руки скользнули ей под плечи. Алистер заключил ее голову в ладони и прижал к себе. Его рот завладел ее губами, голова опустилась, чтобы сделать этот поцелуй более глубоким, жарким и страстным. Джесс обхватила его за талию и выгнулась ему навстречу.
Испарина, покрывавшая их тела, слилась, образовав еще один слой эфемерной материи, препятствующий их жаркому соединению. Он задвигался, и она ему вторила. Они нашли нужный ритм. Ее руки вцепились в его спину. Он целовал ее так, будто от этого поцелуя зависела их жизнь. Его язык нырял в ее рот одновременно с интимным органом, движения которого он повторял. И оба они пытались довести ее до безумия. Но он нуждался в ней такой, обезумевшей от страсти, такой же отчаянной, как у него.
Алистер производил кругообразные движения бедрами, испытывая свою выносливость и стараясь не упустить ни одного оттенка ее лихорадочного ответа на его ласки.
Он нашел самое чувствительно ее место и старался воздействовать на него снова и снова, лаская и поглаживая его. Ощутив пик ее наслаждения, он издал звук, похожий на рычание, и почувствовал, как нежные мускулы у нее внутри мелко задрожали, сжимая его.
Алистер двигался медленнее, легко проскальзывая внутрь ее тела и так же легко выскальзывая из него, и поднял голову, чтобы видеть ее наслаждение. Теперь, когда ее тело принимало его, Алистер чувствовал ее богатую густую кремообразную влагу. Глаза Джесс затуманились, губы казались припухшими. Она выдохнула его имя:
— Алистер…
И он снова отвердел.
— Ты не… Ты все еще…
— Целый день, — напомнил он ей и ускорил темп своих движений. — И всю ночь.