– Разумеется. Все так делают.
– Ну и что хорошего?
– Между прочим, твоя сестра мне вообще не нравится. Какая-то она неживая.
– Между прочим, твое мнение меня мало волнует.
– Нет, серьезно.
– В зубы хочешь? – ласково спросил его Руслан.
– Не хочу.
– Вот и молчи. И помни, что речь идет не о моей девушке – тут я кое-как бы тебя выслушал! – а о моей сестре. Сестер не выбирают.
– Ты уверен, что она тебе родная?
– У нас разные отцы. Это называется – единоутробная.
– Слово-то какое, – поморщился приятель.
Его телефон завибрировал, поехал по столешнице и запел сладеньким голосом. Руслан быстро простился и ушел. Не хотел больше слышать его приторных сюсюканий с Инессочкой. Видеть его больше не желал.
* * *
Двадцать шестого апреля Руслан провожал Элю в аэропорт. Стоя на пороге квартиры, захлестывая вокруг щиколотки серебристый ремешок туфельки, она давала ему последние инструкции:
– Значит, так: сколько бы ни было работы – старайся лечь спать до полуночи. Лучше пораньше встать, чем попозже лечь. В постели не кури. Спиртного много не пей, а лучше не пей вообще. Не ешь всухомятку…
– Тут наблюдается явное противоречие, – заметил он, потому что ему нравилось дразнить ее, не по годам серьезную сестру.
– Никакого противоречия. Без бутербродов, понятно? Утром вари себе овсянку и яйцо. Борща я наготовила, на неделю тебе хватит. Не грей всю кастрюлю, налей в ковшик, не ленись. Ковшик вымой сразу. И вообще, мой посуду, чтобы я не возвращалась к заросшим плесенью курганам и барханам!
– Я всегда мою посуду! Ты еще пешком под стол ходила, а я уже ее мыл!
– Не возражай. Помни: кофе на ночь – вредно. И чай – вредно. Лучше стакан теплого молока.
– Или клюквенного киселика!
– Не ерничай! Будь серьезней.
– Слушаюсь, мон колонель. Мы не опоздаем на самолет? Сейчас везде пробки.
– Ох… И правда, опоздаем. Дай мне сумку.
– Ты ничего не забыла? Подзарядку от мобильника? Косметику? Купальник?
– Я никогда ничего не забываю.
– Да уж… Ну присядем на дорожку?
Конечно же они забыли – ключи от машины. Пришлось вернуться. Обухов хотел вернуться один, но Эля настояла. Вдвоем потащились пешком (лифт не работал) на шестой этаж, дружелюбно переругиваясь. Взяли ключи с подзеркальной полочки, суеверно посмотрелись в зеркало. Они были почти одного роста, но этим сходство ограничивалось. На первый взгляд они были так мало похожи, что со стороны ни за что не скажешь – брат и сестра. Но какая-то общность в них все же была, неочевидное, не бросающееся в глаза, но подспудное сходство, общее выражение глаз, у него – светло-карих, у нее – бледно-голубых. У него в темных волосах пробивалась ранняя седина, Эля недавно стала пепельной блондинкой. У Руслана на лбу пролегли три глубокие морщины, желтизна на висках и синева под глазами, у нее – фарфоровое личико, аккуратно и незаметно подкрашенное. Он курил крепкие сигареты, Эля обожала духи, но рядом с братом ее волосы пропитывались табачным дымом, а на его одежде оставались незримые метки ее ароматов, но у них была одинаковая осанка и пластика, общая манера улыбаться одним уголком рта, один и тот же насмешливо-ласковый взгляд.
– Постарайся загореть там, ты такая бледненькая… – сказал Обухов.
– Загар теперь неактуален. А вот тебе и в самом деле стоило бы отдохнуть. Знаешь, ты какой-то желтый.
– Желтый?
– И даже синий. Пей поменьше, пожалуйста. А лучше совсем не пей, ты ведь за рулем. И постригись. Весь оброс.
Она убрала прядь волос с его лба, Руслан перехватил ее руку и коснулся губами запястья. Теплый ванильный вкус, быстрое тиканье пульса.
– Не буду. Постригусь. Идем. Не хватало опоздать.
Они не опоздали, но прибыли впритык, регистрация уже заканчивалась, служащая за стойкой, увидев Элю, замахала руками, словно надеясь провентилировать душноватое помещение аэропорта. Система кондиционирования у них полетела? Обухов смотрел, как Эля уходит – пряменькая такая, в черных джинсах и серебристый ремешок сумки через плечо. Независимо помахивает по спине блондинистый хвост, как маятник между худенькими лопатками – вправо-влево, вправо-влево. На нее оборачивались мужчины. Руслан в который раз заметил, что сестра умеет удивительно грациозно передвигаться в сверхпереполненном пространстве мегаполиса. Никаких столкновений, даже мимолетных соприкосновений локтями. Людской поток словно огибал ее с двух сторон, и Эля двигалась в невидимом коконе – недосягаемая для мира, для человеческих эманаций, для шума, для запахов… Руслан невольно сделал шаг вперед – какой-то торопыга, спешивший на посадку, тяжело вооруженный спортивной сумкой, едва не влетел в узенькую спину Эли. Но она только обернулась на звук его шагов, и тот остановился, как будто наткнувшись на невидимую преграду, потом бестолково затоптался на месте, присел на корточки, зачем-то подергал хорошо завязанные шнурки на кроссовках. А Эля пошла дальше как ни в чем не бывало.
«То-то, знай наших», – с гордостью подумал Руслан, и сестра, словно услышав его мысли, подняла руку в прощальном приветствии. Пошевелила в воздухе наманикюренными пальчиками, как Лайза Минелли в «Кабаре». Это Руслан как-то сказал Эле – вот, мол, самый шикарный, самый женственный и самый печальный жест во всем кинематографе. Она запомнила. Она схватывает на лету, впитывает, как губка, но ум ее очень избирателен, невозможно уследить за его логикой… Странная, милая, – с чем, с чем, а с сестрой ему здорово повезло.
Так думал Руслан, еще не зная, что вскоре его везение кончится. Не зная, что не пройдет и месяца, как он проснется за полночь, один в пустой квартире, обмирая от ужаса и тоски, прислушиваясь к звукам непонятного происхождения.
С Маргаритой он познакомился в аэропорту, когда провожал Элю. Вернее, они встретились еще раньше. Маргарита работала менеджером в туристической фирме, где Руслан купил Эле путевку. Быть может, ему и в самом деле стоило поехать вместе с ней? Она так просила его, словно без него и Бали – не Бали, и Индийский океан – просто теплая лужица с бензиновой радугой! Но нет, он был, видите ли, слишком занят, к тому же две путевки пробили бы брешь в их общем бюджете. Эля округлила глаза, услышав в агентстве, во что им обойдется путевка, и смешно потащила Руслана за руку со стула, а он упирался, и тогда она с пафосом указала на плакат на стене.
«Автобусом к Черному морю! Самые дешевые туры! Все включено, роскошный сервис! Всего 6999 рублей!» – гласил плакат. Эля тянула Руслана за руку и шепотом вопрошала, почему бы ей не отдохнуть, например, в поселке Лазаревском – вон как дешево, а там все то же самое – и солнце, и море, и воздух! Руслан смеялся над ее ужасом и только было собрался объяснить, какой именно роскошный сервис она поимеет за эти неискренние 6999 российских рублей, как сотрудники туристического агентства наконец-то сообразили, что клиент вот-вот уплывет из рук, и взялись за дело. Три сладкоголосые сирены в одинаковых поддельно-скромных блузочках окружили их и завели песнь. Говорилось в той чарующей песне о городе Джимбаран, о лучшем азиатском СПА-курорте, который назывался не то «Риц», не то «Карлтон», не то и так и этак, этого Руслан не понял, а Эля поняла и разрумянилась от удовольствия. Говорилось в той песне и об общепонятных удовольствиях – о дайвинге и сноркелинге, о конных прогулках на закате по кромке океана, о храмах, рисовых террасах и горных озерах. А морепродукты! Это вам не замороженные креветки пополам со снегом и со всякой несъедобной дрянью! Их ловят в океане, тут же, на берегу, жарят на углях из кокосового ореха и подают вам с пылу с жару! Эля была очарована, обезоружена и наконец согласилась.