– А мне теперь куда? – глупо спросил Руслан.
– Кулер перед вами. Выбирайте.
Офисная штучка отправилась по коридору, Руслан пошел за ней.
– А можно еще один вопрос?
– Конечно.
– Там же одна бутыль. А вода, вы говорите, разная.
– Ну… да. А вас это удивляет?
Она потянула на себя дверь и вошла. Руслан остался один в коридоре. Теперь, когда он убедился в том, что здесь есть люди, тишина перестала казаться ему абсолютной. За дверями стрекотали принтеры и ксероксы, цокали клавиатуры компьютеров и даже доносилась музыка – саундтрек из фильма «Привидение». Этот фильм ему никогда не нравился. Тогда он решительно постучал в первую попавшуюся дверь.
– Войдите! – раздался крик.
Руслан открыл дверь… И быстро закрыл.
– Так, – сказал он, – зря я это.
У человека, сидевшего за столом, не было головы. Вернее, она была, но лежала тут же, на столе, на файлах с бумагами, выполняя роль жутковатого пресс-папье. Человек же неудобств не испытывал, правая рука зависла над клавиатурой, левая переворачивала страницы книги. Срез шеи слегка кровоточил, но на идеальной рубашке не было заметно ни капли, ни пятнышка крови.
– Чего вы там замялись? Проходите! Вы по какому вопросу? – раздался голос.
Пришлось снова открыть дверь. Картина не изменилась. Голова лежала на столе и смотрела на Руслана с неприятным интересом.
– А-а, я все понял. Желаете на ту сторону. Какая модель интересует?
– А какие есть? – с легкостью вступил в беседу Руслан.
– Традиционный набор. Психофагная модель – ну, скандинавская мифология, древнеиндийская. Мировой змей Ёрмундгад, пожирающий наши души. Есть любители. Но это, вижу, вас не заинтересовало. Так, идем дальше. Традиционная для ислама и православия бинарная модель, с контрадикцией рая и ада, а также добра и зла. Многие берут, но я вам не советую. Никакого саспенса, и все ужасно серьезно. То ли дело метемпсихоз, переселение душ. Проснетесь тарантулом или богом – никакой возможности угадать. Настоящее развлечение для туристов. И наконец, для пресыщенных ощущениями господ у нас имеется иудейская модель – полная и окончательная смерть. Покой от всего. Я, как вы можете догадаться, ха-ха, – никогда не выбрал себе такого отдыха, но многие…
– Я, собственно, не на отдых. Я в командировку, так сказать.
– А! – Голова поскучнела, и даже тело махнуло безнадежно на Руслана рукой. – Так бы сразу и говорили. Тогда оформляю вам бинарную модель.
Тело некоторое время сосредоточенно тюкало по клавиатуре, потом тихо загудел принтер, из него полезла бумажка. Тело резво вскочило из-за стола, попыталось вытащить из принтера готовый документ, но потеряло ориентацию.
– Куда! Куда! – надрывалась голова, как курица, снесшая яйцо. – Сядь на место! Да чего ж я ору-то… Уши все равно при мне. Слушайте, сделайте милость, помогите мне.
Преодолевая отвращение, Руслан приблизился, взял тело за локоть и помог ему сесть обратно в кресло. К его удивлению, это оказалось вовсе не неприятно – тело было теплое и вообще не ощущалось мертвым.
– Спасибо, – искренне сказала голова. – Рефлексы, понимаете, остались. А теперь возьмите документ.
Руслан взял бумагу, просмотрел, но ничего не понял – она была составлена на совершенно непонятном языке. Но у него сложилось впечатление, что именно на этом языке полковник читал заклинания, провожая его.
– А теперь…
– Ступайте, ступайте, – прикрикнула голова. – Не видите, я занят?
И что же ему теперь делать?
Решение пришло немедленно и само собой.
Он вернулся к кулеру, снова взял стаканчик, налил воды из красного крана и выпил залпом, чтобы не дать себе времени задуматься.
Вода была вовсе не горячей – наоборот, прохладной, чуть сладковатой.
Потом у него подкосились ноги, подступило головокружение, и он упал на колени, уткнулся лбом в пол, преодолевая приступ дурноты.
А когда поднял голову – вокруг уже все было другое.
Был холм, покрытый серебряным ковылем. Жаркий день, солнце в зените. С холма змеилась тропинка, и как раз к дому. Странно было смотреть на одинокий домик на границе леса, как будто в сказке это или во сне.
«Ах да. Не в сказке. Не во сне. Просто умер я. Мертвая вода из офисного кулера. Как глупо…»
Вперед в невысокой траве мелькнул полосатый хвост. Глашка бежала по тропинке к избе. Бежала так деловито и уверенно, словно каждый вечер мышковала там на сеновале и получала по утрам плошку парного молока в благодарность за службу. Домишко был неказистый, покосившийся, крылечко подгнило, но в послеповатых оконцах блестели чистые стекла, огород был вскопан и поделен на грядки, а из трубы шел дымок. И вряд ли там Баба-яга, у той, помнится, избушка на курьих ногах стоит.
– Иду-иду, – отозвались в избе, когда Руслан постучал в окошко. Дребезжащий, старушечий голос. – Ахти, и бадик-то не найду…
И что он сейчас скажет? Простите, бабуля, я тут заблудился в лабиринте? Ищу ведьму? И свою сестру? Да – и они могут быть две в одном? Невероятно…
Бабка была под стать своей избенке – крошечная, сухенькая, пополам согнутая старостью. Белый платок повязан низко, из-под него блестят глаза – не мутные, старческие, а бойкие, разумные. Она опиралась на тяжелую суковатую палку, и как только двигать-то ее может, такая немощная? У Руслана вдруг что-то сжалось в груди – он вспомнил собственную бабушку, когда та еще была жива, бодра, деятельна, когда инсульт еще не превратил в скулящего от страха зверька. И на этой бабуське был такой же ситцевый халат, великоватый для нее, голубой в белую ромашку, новый и, судя по виду, еще даже ни разу не стиранный. Халат Руслана успокоил – кто-то ведь подарил его ей, привез с городского базара…
Какой город? Какой базар? Да тут на сотни километров вокруг ни души!
Ни души! Загробный же мир!
Хозяйка меж тем совершенно не удивилась неожиданному визиту.
– Проходи, милок, проходи, в избу, не стой на пороге, – пригласила она приветливо.
Руслан ступил на крыльцо, и тут подгнившая ступенька хрустнула и мягко подалась под ногой.
– У вас крыльцо сломалось, – неизвестно зачем сказал Руслан.
– Сломалось, да. А починить некому.
– Давайте я починю, – вызвался Руслан.
– Да ты сумеешь ли?
– Сумею.
– Ну дак инструменты возьми. И дощечка у меня припасена. Вон там, в мазанке за огородом. Сходишь сам?
– Схожу.
– Овечки там у меня еще. Ты их не пугайся, овечек-то. Они смирные. – И вдруг лихо подмигнула Руслану.
«Овечки, – думал он, шагая по заросшей кислицей тропинке к сараю. – Вот оно что – овечки». А ведь рассказывала ему бабушка сказку о мальчике по имени Покати Горошек. Горошку надо было на тот свет зачем-то. И вот он пошел в сарай, где было две овцы. Надо было выбрать одну, закрыв глаза. Черная отвезла бы его в ад. Белая – в рай. Развилка лабиринта.