— Ни о чем я не догадываюсь, — оборвал он дона Рамиро с мрачным видом. — Как ее зовут?
— Неужели надо называть имя солнца, когда вы чувствуете его теплоту и ослеплены его лучами? Поднимите глаза, дон Фернандо. Да сможете ли и вы выдержать пламя, испепеляющее мое сердце!
Дон Фернандо поднял глаза и увидел донью Флору — она, чуть наклонившись, стояла у окна и смотрела на него с ласковой улыбкой. Они обменялись быстрым взглядом, она откинулась назад, и окно со стуком захлопнулось: девушка скрылась.
Но хоть окно и закрылось очень быстро, из него успел вылететь цветок. То был анемон.
Молодые люди кинулись поднимать случайно оброненный или брошенный намеренно цветок. Дон Фернандо был ближе к окошку и взял его.
Дон Рамиро протянул руку и сказал своему другу:
— Благодарю, любезный Фернандо! Отдайте-ка мне цветок.
— Почему же? — удивился Фернандо.
— Да ведь его бросили мне.
— Кто вам сказал?
— Никто, но кто скажет иное?
— Тот, кто не побоится прямо сказать вам об этом.
— Кто же?
— Да я.
Дон Рамиро с изумлением взглянул на дона Фернандо и только сейчас заметил, как он бледен, как судорожно сжаты его губы.
— Вы? — переспросил он, отступая на шаг. — Почему же вы?
— Потому что ту, кого вы любите, люблю я.
— Как, вы любите донью Флору? — воскликнул дон Рамиро.
— Да, люблю, — ответил дон Фернандо.
— Где вы ее видели прежде и давно ли узнали? — спросил, тоже побледнев, дон Рамиро.
— Вас это не касается!
— Но ведь я люблю ее уже больше двух лет!
— А я, быть может, люблю ее только два дня, но за это время достиг большего, чем вы за два года!
— Докажите это, дон Фернандо, или я во всеуслышание заявлю, что вы — хвастун и пятнаете имя молодой девушки.
— Вы говорили, что скакали от Малаги до Гранады впереди нее, не правда ли?
— Да, говорил.
— Вы проехали мимо харчевни «У мавританского короля»?
— Даже останавливался в ней.
— Там вы заказали обед для дона Иниго и его дочери, воскурили благовония в прихожей и приготовили букет для доньи Флоры.
— Да.
— В букете был цветок анемона.
— Ну а дальше?
— Цветок она подарила мне.
— Вам?
— Да, мне. И вот он здесь, на моем сердце, он уже увял, как увянет и этот…
— Вы сами взяли цветок из букета без ее ведома или подняли на дороге — вероятно, она уронила его нечаянно, признайтесь же в этом, и я вас прощу.
— Прощение я принимаю только от бога и от короля, — гордо ответил дон Фернандо, — и повторяю: цветок она мне подарила.
— Лжете, дон Фернандо, вы украли первый цветок, как украли и второй.
Дон Фернандо с яростным возгласом выхватил шпагу, швырнул к ногам дона Рамиро анемоны — увядший и свежий.
— Что ж, все равно — подаренный или украденный. Тот, кто через пять минут останется жив, поднимет оба.
— Хорошо! — крикнул дон Рамиро, отступая на шаг и, в свою очередь, выхватив шпагу. — Такой уговор мне по душе.
Затем он обратился к толпе, собравшейся на площади: обнаженные шпаги, блеск лезвий привлекли всеобщее любопытство.
— Послушайте, сеньоры! Подойдите ближе, нельзя сражаться без свидетелей. Если дон Фернандо убьет меня, пусть все знают, что он убил меня в поединке, а не так, как, по слухам, убил дона Альваро.
— Пусть подойдут, — согласился дон Фернандо. — Клянусь богом, они увидят нечто, заслуживающее внимания.
И молодые люди, стоя в пяти шагах друг от друга, опустили к земле шпаги и ждали, когда их окружат зрители.
Круг образовался, и кто-то сказал:
— Начинайте же, сеньоры.
Вода устремляется вперед, прорывая плотину, не с такой быстротой, с какою молодые люди с обнаженными шпагами бросились навстречу друг другу. И тут раздался крик — он несся из окна, закрытого жалюзи; крик этот заставил противников поднять головы, но не остановил их, а придал им силы.
Дон Фернандо и дон Рамиро слыли одними из самых храбрых и ловких дуэлянтов, ни тот, ни другой не имели равных себе соперников во всей Андалусии. И вот теперь каждому попался опасный противник — им пришлось сражаться друг с другом.
Итак, как и обещал дон Фернандо, зрелище заслуживало внимания.
В самом деле, шпаги скрестились так стремительно, так яростно, что, чудилось, металл исторгает искры, будто обуреваемый такими же страстями, что и люди, державшие шпаги.
Искусство фехтования, ловкость, сила проявились во всем блеске за несколько мгновений первой схватки, причем ни тот, ни другой противник не отступил ни на шаг, стоя неподвижно, как те деревья, в тени которых они сражались; казалось, опасность миновала, и зрители наблюдают не ожесточенный поединок, а как бы присутствуют в оружейном зале, где молодые люди упражняются в фехтовании на рапирах. Кроме того, говоря правду, такие поединки были в духе того времени, и редко вечера проходили без представлений, подобных тому, что сейчас давали дон Фернандо и дон Рамиро. Перерыв был кратким. Соперникам надо было перевести дух, но, несмотря на выкрики зрителей: «Не нужно торопиться! Отдохните», — они еще яростнее бросились друг на друга. Но только шпаги скрестились, как раздался взволнованный голос:
— Перестаньте, дон Фернандо, дон Рамиро!
Все обернулись в ту сторону, откуда прозвучали эти слова.
— Дон Руис де Торрильяс! — закричали, расступаясь, зрители.
И дон Руис очутился посреди круга, как раз там, где стоял его сын. Разумеется, его предупредила донья Флора, и он прибежал, чтобы разнять сражавшихся.
— Перестаньте! — властно повторил он.
— Отец!.. — возразил дон Фернандо нетерпеливо.
— Сеньор!.. — произнес дон Рамиро почтительно.
— Я не могу приказать дону Рамиро, — сказал старик, — но вам, дон Фернандо, могу, — вы мой сын, и я вам приказываю: перестаньте.
— Перестаньте, сеньоры, — поддержали зрители.
— Защищайтесь, дон Рамиро! — бросил дон Фернандо.
— Вот как, негодяй! — крикнул дон Руис, ломая руки. — Не можешь побороть свои роковые страсти! Вчера помилованный за дуэль, сегодня совершаешь то же преступление!
— Отец, отец, — бормотал дон Фернандо, — прошу вас, не мешайте.
— И это происходит здесь, посреди улицы, при свете солнца! — продолжал дон Руис.