Дженнифер поднялась, накинула халат, но не поношенный махровый, который она обычно носила, а шелковый пеньюар, сшитый на заказ, истинное творение портновского искусства. Она осторожно приоткрыла дверь. В коридоре тихо. Дженнифер прошла к комнате Грейнджера и постучала.
– Да?
Поколебавшись, она открыла дверь. Конар лежал на массивной резной кровати, закинув руки за голову, тело его казалось бронзовым на фоне светлой простыни. Он продолжал лежать, когда она вошла, и задумчиво разглядывал ее.
– Что, Дженнифер? – В его тоне прозвучала досада.
– Ты никогда не говорил мне, что спал с Брендой Лопес, – сказала она.
Он пристальнее взглянул на нее, глаза блеснули, как лезвие ножа.
– Я спал не только с ней… Тебе представить список?
– Не надо говорить со мной в таком тоне, – попросила она.
Стиснув зубы, Конар сел на постели.
– Разумеется, Дженнифер. И если уж ты так любезна, то я отвечу. Я спал с несколькими женщинами. Что до Бренды… ты никогда этим не интересовалась. И если тебе все же нужен список, одно твое слово, и ты его получишь.
– У тебя были взаимоотношения с женщиной, которую зверски убили. Мог бы упомянуть об этом.
– Ты же слышала, что я сказал Хью. Я ее толком не знал. Она приехала в Нью-Йорк, дружила с моей женой Бетти. Они очень поддерживали друг друга. Если помнишь, Бренда сказала несколько слов на похоронах Бетти. – Он вздохнул. – Я же рассказал, как это случилось. Мы поужинали, поговорили о старых временах… Она осталась у меня и на следующее утро уехала.
Нужно что-то сказать. Но Дженнифер ничего не приходило в голову.
– Все? – отрывисто спросил Конар.
– Что? – вздрогнула от неожиданности Дженнифер.
– Это все? Если ты еще чего-нибудь хочешь, тогда заходи. Снимай все это великолепие и… – Он похлопал ладонью по постели. – Составь мне компанию. А если нет, пожалуйста, оставь меня одного.
У нее было такое ощущение, будто она натолкнулась на айсберг.
– Я только хочу еще раз напомнить, – прищурилась Дженнифер, – что, если твой Риппер коснется Леди, я его сама выпотрошу и разорву на мелкие кусочки.
– Я думаю, Леди поладит с моей собакой.
– Твою собаку зовут Риппер, Конар.
Он посмотрел на нее, не удостоив ответа.
Как на зло, когда она повернулась, ее угораздило удариться о стену. Да, черт возьми, царственного ухода не получилось.
Вернувшись к себе, Дженнифер хлопнула дверью и заперлась. Забралась в постель и снова лежала без сна.
Черт бы его побрал за то, что он здесь, что он пасынок ее матери, что он спал с Брендой Лопес.
За то, что она не может заснуть. За то, что отчаянно чего-то хочет…
А вообще ее страшно занимало это новое возникшее в ней ощущение. Она уже и забыла, что оно существует. Желание…
Хью Таненбаум сидел за рулем, снова и снова минуя места, где веселье было в полном разгаре.
Сейчас ему требовался тихий бар, место, где он мог спокойно подумать.
Припарковав машину, Хью сунул руки в карманы и, насвистывая, пошел по улице. Он любил Лос-Анджелес, Голливуд, весь его блеск и мишуру. Хью никогда не менял имени, но изменил в себе все. Он родился в Нью-Йорке, в районе, где находилось множество портновских лавочек. От него ждали, что он, как и его отец, станет продолжать семейный бизнес. Вся семья считала его не от мира сего, поскольку он запоем читал и болтался по Бродвею, страстно мечтая заняться чем-нибудь, связанным с кино или театром. Наконец отец пристроил его на работу. Один из его постоянных клиентов был ассистентом режиссера в независимой кинокомпании. Он-то и приютил Хью.
Так Хью Таненбаум попал в Голливуд.
Он не стал Кубриком, Лукасом или Спилбергом, но он снимал хорошие фильмы класса Б. Он имел особое чутье на захватывающие сюжеты. Лучший комментарий относительно его режиссуры звучал так: «Страшно, очень страшно». До Хичкока, разумеется, ему было далеко, но он имел солидную репутацию, а его фильмы побивали в своем классе все мыслимые рекорды по сборам. Его это вполне устраивало.
И сейчас, уже в зрелом возрасте, ему нравилось думать, что жизнь удалась.
Однако сегодня он чувствовал себя неважно. Он не сказал Конару о своих недавних отношениях с Брендой. Разумеется, большой страсти не было, но Бренда говорила, что он великолепен. Она всегда так поступала. Те, кто ее знал, поймут. Занималась сексом так же просто, как чистила зубы. Она согласилась сыграть небольшую, но очень важную роль в его фильме.
– Хью!
Он услышал свое имя и обернулся. Женщина, сидевшая в углу бара, призывно помахала рукой. Она только что заметила его.
Красивая. Блондинка. Натуральная? Какое это имеет значение?
Молодая женщина. Сколько ей? Отсюда нелегко определить. Женщина подошла. Да… не так уж и молода, в том возрасте, когда красота начинает ускользать. Кто-то скажет, что это прекрасное время, когда проявляется личность. Но здесь Голливуд. Вчерашняя красота никому не нужна. Тут так много актрис! Как ее зовут?
– Хью, ты меня помнишь? – улыбнулась блондинка, подойдя к его столику. – Мы встречались на вечеринке у Роб… несколько лет назад. Как приятно тебя видеть! Я слышала, что твой новый фильм обещает стать сенсацией. Я так за тебя рада. Если вдруг…
Он, улыбнувшись, пожал плечами. Она была с него ростом. Все еще сногсшибательна. Фигура – как песочные часы. Она наклонилась к нему, и Хью ощутил тяжесть ее бюста. Он улыбнулся. Силикон. Черт возьми, он ничего не имеет против силикона, и сегодня ему так одиноко. Кроме того, он режиссер, а режиссер всегда чем-то сродни Богу. Он может способствовать ее карьере, реально оценив ее дарование.
– Есть несколько эпизодов, где я мог бы тебя снять, пока мы еще не закруглились. Ты же понимаешь, что актеры на ведущие роли уже давно подобраны… Мы могли бы обсудить, что еще осталось.
Ее глаза, похожие на огромные синие васильки, стали еще больше.
– С удовольствием.
– Хочешь выпить?
– Я живу здесь поблизости. Пойдем ко мне. Там и выпьем, пока будем обсуждать, что осталось.
– Что ты скажешь о роли жертвы? – поинтересовался он.
Ее глаза округлились. Она просунула руку под его локоть, прижимаясь ближе.
– Я не имею ничего против, – промурлыкала она и незаметно скользнула рукой по его брюкам. – Милый, я с удовольствием буду твоей жертвой. В любое время…
Ее пальцы деликатно двигались. Дотрагивались.
Прикасались.
Он встал и попросил счет.
Да, черт возьми.