— Предельно тяжело, — прошипела леди сквозь стиснутые зубы. «Нет, — сказала она себе, — я не чувствую страха. Только разочарование, и еще — злость на этого придурка. Он все же, вероятно, решил послать меня домой, иначе, зачем бы он стал приезжать сюда?»
И угораздило же его приехать именно тогда, когда она только начала распробовать хмельной вкус свободы!
Что ж, она нарожает ему кучу детей, а потом проведет всю жизнь вместе с этим тираном?! После всех тех обид и унижений, выпавших на ее долю по вине Конара, она готова была проклясть Повелителя Волков прямо здесь, у тихого, ни в чем не повинного ручейка.
— Так, может быть, вы все же отправитесь домой, миледи? — обеспокоенно спросил Мергвин. — Сдается мне, его корабли уже у пристани. А если ваш лорд-муж не найдет вас на месте… Мне кажется, вам лучше было бы поспешить встретить его там.
— Я не собираюсь спешить, куда бы то ни было! — немного резко ответила Мелисанда.
Грегори схоронился в сторонке, под деревьями, и взирал оттуда на Мелисанду со смесью бьющей через край нежности и глубочайшего интереса.
— Возможно… — начал было он.
— Нет! Невозможно! — Она почти кричала. — Мергвин, если ты хочешь, то можешь вернуться в замок и встретить многоуважаемого лорда. Можешь даже передать ему мой привет! Я…
И тут она прикусила язычок. Ледяной холод пробежал по ее спине: она вспомнила, что поехала на прогулку под фальшивым предлогом, а Конар, понятно, первым делом захочет узнать, где она… и с кем, ибо Конар приехал именно за ней.
Ну, что же, может быть, если он отпустит ее домой, куда она столь безнадежно стремится последние годы, у него появится возможность вновь завоевать ее благосклонность, а может, и что-то большее.
— Я передам Конару твои извинения и объясню, что ты вскорости прибудешь, — сказал Мелисанде Мергвин. — Что ты будешь очень скоро, — настойчиво повторил он.
— Однако это не совсем то, чего я хотела… — начала было Мелисанда, но Мергвин уже быстро зашагал в лес.
Он был ее другом, товарищем. И как горько было осознавать, что для нее теперь даже это стало неважным.
Когда-то друид служил Ард-Ригу, потом его дочери и зятю. А теперь древний, но еще вполне здоровый старик служил отпрыскам Олафа Норвежского. Когда же появился Конар, он стал служить ему. Мергвин был хорошим советчиком и кладезем мудрости.
Провожая старика обеспокоенным взглядом, Мелисанда отметила его подтянутость, степенную и уверенную походку. Может, ей стоило пойти догнать его, поговорить с ним? Нет! Ей нельзя теперь появляться в замке Эрика. Она не хочет видеть Конара, как не хочет и попадаться ему на глаза. Нет, она не пойдет в замок и не будет прятаться за спиной у старого друида.
Внезапно ей безумно захотелось, чтобы время двинулось вспять, ну, хотя бы на год назад. Вот если бы ей тогда попробовать убежать от Конара…
Однако тогда она этого не сделала, Тогда она еще думала, что все будет мирно и хорошо, она беспрепятственно вернется во Францию, к своим людям и наследству…
Грегори стеснительно переминался с ноги на ногу, босиком, видно, стоять ему было неудобно, но он все же как-то терпел, преданными глазами пожирая Мелисанду.
— Мелисанда, ты же говорила, что почти не знаешь его, и что он вряд ли приедет… По правде говоря, теперь, я думаю, тебе лучше пойти. Иначе может выйти еще хуже. Ты должна вернуться к нему окончательно. В конце концов, ты же повенчана с ним.
Она только качнула головой и, шагнув к нему, ласково коснулась руками его плеч. Он был пылающим и открытым, все происходящее у него внутри было перед Мелисандой как на ладони.
— Понимаешь, может, я действительно не возвращусь, — с ноткой отчаяния пробормотала она.
— Однако…
— Да, я повенчана с ним. Но это не мое решение. Когда моего отца злодейски убили, нашим войскам нужен был храбрый и отважный военачальник, который поведет их вперед. Конар согласился им стать — в обмен на меня. Тогда я была еще совсем маленькой. Иначе бы не бывать этой свадьбе во веки веков, — уверенно сказала Мелисанда. — Правда, он нравился моей гвардии, но не более. А теперь я стала взрослой. Достаточно взрослой, чтобы выбирать и решать, достаточно взрослой, чтобы управлять замковым хозяйством и всей страной. И люди — мои, а не его, ты же знаешь это, Грегори. Возможно…
Она глубоко вздохнула и внимательно посмотрела ему в глаза. Предвкушение и обещание пылали в них — обещание хорошей жизни и богатых пиров и, конечно же, вечной любви — в этом она была абсолютно уверена.
Момент выдался как нельзя более удачным. Мокрая земля манила хмельной влажностью, музыка неспешно струящихся струй убаюкивала разум и дурманила сознание… Его рот был так близко, она чувствовала его горячее дыхание на своем лице.
Она наклонилась к нему, даже не зная, чего точно хочет, к чему стремится… Его губы нашли ее. Они становились мягкими и нежными. Желание медленно начало разгораться, поцелуи становились все нежнее и жарче, губы у Грегори были податливыми и в то же время необыкновенно упругими. В его объятиях ей было уютно и спокойно. Сильные руки легли ей на плечи и легонько сжали их. Она увидела его лицо — оно было близко, и его глаза, добрые и какие-то пьянящие. Он снова поцеловал ее. Но тут она услышала такое, что заставило ее всю замереть.
— Мелисанда!
Она никогда еще не слышала этот голос таким холодным, с такими жестокими, гневными и язвительными интонациями. Страх волной захлестнул ее; по спине пробежал ледяной холодок. Ну почему судьба против нее? Ведь она так хотела, чтобы он не приезжал! Было раньше и так, что он приезжал и, не заставая ее, уезжал обратно. Почему сегодня не случилось такого? До сегодняшнего дня, кстати, она была перед ним чиста и невиновна. Но ведь он-то этого не знал!
Конар все еще стоял за ее спиной, и она не смела оглянуться. Но Грегори смотрел на него. И тут юноша отскочил от Мелисанды, и притом так быстро, что она с трудом удержалась на ногах. В его глазах метался страх — нечеловеческий, животный страх загнанного зверя. Он был смертельно напуган этим внезапным явлением Повелителя Волков.
— Простите, милорд, — тихо проговорил Грегори, преклоняя перед Конаром колени у самой воды.
Когда Мелисанда обернулась, он уже поднимался, стряхивая со штанов землю. Конар стоял чуть дальше.
Выглядел он, конечно, весьма импозантно. Он, разумеется, не ожидал, что он встретит здесь, иначе бы не стал так разряжаться. Он был в полном вооружении, на огромном черном Торе — бессменном боевом коне — с огненно-красной уздечкой. Блистал серебром волк на щите, сверкали отцовские награды. Зеркально отточенный меч был наполовину вынут из ножен, на ручке виднелись кельтские руны.
Он сидел на Торе, суровый и безмолвный, и только по блестящим от гнева глазам она понимала, что еле сдерживает свою ярость.
Она уже не боялась его, чувствуя необыкновенную уверенность в себе. Это он оскорбил ее своим внезапным вторжением.