— Я?..
— Да, ты меня очень возбуждаешь. Я просто не смог больше усидеть за столом…
— Я не понимаю…
— Однако возбуждаешь…
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я понимаю только, что ты отвратителен, мерзок и груб. И ведешь себя, как…
— Викинг?! — закончил он. Он остановился у ее двери и приоткрыл ее. Дверь в ее комнату. Это была только ее комната!
Она вырвалась из его рук и, проскользнув в комнату быстро, захлопнула дверь — прямо перед самым его носом. Тяжело дыша, она налегла на нее всем телом, пытаясь задвинуть щеколду. К сожалению, она опоздала.
Конар ворвался следом и, толкнув ее вглубь комнаты захлопнув за собой дверь, резкий визг которой резанул слух Мелисанды.
— Давай поговорим, любовь моя. Что за торговлю ты ведешь со мной?
Она твердо решила поставить на место этого человека и не поддаваться ему. Она многозначительно сказала:
— Ты приходишь ко мне, если только во мне нуждаешься.
— О чем ты говоришь? — нахмурился он.
— Ты привык брать то, в чем нуждаешься, силой.
Он раздраженно махнул рукой.
— Я никогда не сломаю стену непонимания между нами! Я как был для тебя мерзким викингом, так и остался, Ты когда-нибудь прекратишь надо мной издеваться?
Она не обратила внимания на эти слова.
— Сейчас, например, я тебе нужна. Помнишь, Одо сказал тебе, что повторная свадьба необходима, чтобы закрепить твою позицию среди этих знатных баронов. И сейчас ты вернулся за мной как раз за тем, чтобы я повторила свою клятву всенародно.
— Ну и что ты от меня хочешь потребовать за это?
— Я уже не дитя малое, Конар. Ты не можешь заставить меня плясать под твою дудку так, как это делал Рагвальд. Но если попробуешь повести меня в церковь, то это тебе дорого обойдется.
— В каком смысле дорого?
— Все самое важное я тебе уже сказала, — ответила она.
Он вышел в свою комнатку и подошел к еле горящему очагу. Ночь была сырой и холодной, сквозняки гуляли по замку.
С минуту он смотрел на огонь. Потом вернулся к ней. Он подошел сзади и нежно дотронулся до ее волос.
Она обернулась.
— Так чего же ты хочешь? — тяжело дыша, спросил он.
Его близость опять волновала ее: она чувствовала, как огонь пробегает по ее телу, и оно наливается приятным теплом.
Он стоял за ее спиной — и это действовало ей на нервы. Она резко повернулась, высвободившись из его рук.
— Свободы, — тихо, но твердо ответила она.
— Тогда ты ошибаешься, считая, что клятва перед алтарем — это верный путь к свободе; боюсь, это не совсем то, чего тебе хочется.
— Я хочу свободы. Хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Я, конечно, поплыву с тобой завтра, но это просто из-за того, что я безумно хочу домой.
— У тебя здесь теперь тоже много друзей, — напомнил он ей.
— Это не меняет дела. Больше всего на свете я хочу вернуться домой, — тихо ответила она, — и я всегда хотела этого.
— Продолжай!..
Он был слишком близко от нее, и по-прежнему гладил ее волосы.
Она попыталась освободиться, но он крепко держал ее.
— Продолжай, — твердо произнес он. Она облизнула пересохшие губы, и вдруг почувствовала неожиданный прилив сил…
— Ты, идиот! — закричала она. — Я поеду с тобой во Францию, я подтвержу все обеты, но я хочу остаться после этого одна! Спать одна! Я буду жить в отцовской комнате, и ты не посмеешь в нее входить.
Конар замолчал, и в комнате воцарилась мертвая тишина. Единственным звуком, который она слышала, было его дыхание, частое и прерывистое.
Он продолжал задумчиво гладить ее волосы. Его голос был бархатным и чуть хрипловатым, — такой спокойный, но она знала, что в любой момент Конар может сорваться.
— Я должен сказать, что никогда не отпущу тебя!
— А я и не собираюсь просить об этом. — Она попыталась вырваться, но он неожиданно сжал палы с намотанными на них волосами в кулак.
— Ты посмел причинить мне боль! — закричала Мелисанда.
Он медленно покачал головой.
— Нет, леди, вы сами себе причиняете боль. Стойте спокойно, и с вашими волосами не случится ничего плохого.
На мгновение она застыла, внимательно разглядывая его, пытаясь забыть про недавнюю боль.
Сейчас речь идет о будущем. Не противоречь е» и все кончится хорошо. Перестань сопротивляться желанию, и твои нервы успокоятся.
— Я не могу справиться с тобой сейчас! — выкрикнула она. — Я не умею издеваться и таскать тебя волосы, но я смогу причинить тебе множество неприятностей и другими способами. И я постараюсь сделать…
— Не стоит угрожать мне!
— Ты первый начал…
— Но я думал, ты собираешься заключить какую-то сделку.
Тут она дала волю своим чувствам.
— Называй это как хочешь, но я останусь наследницей своего отца, и никто не в силах изменить этого.
— Ты ошибаешься, Мелисанда. Я стал лордом этой страны не потому, что женился на тебе, меня призвал твои люди, и ты это знаешь, Мелисанда!
— Пусть даже и так! — крикнула она. — Но сейчас ты здесь только лишь потому, что Одо предупредил тебя, что я тебе понадоблюсь!
Внезапно он отпустил ее и, шагнув к очагу, протянул озябшие руки над огнем.
Она напряженно наблюдала за ним, молясь, чтобы победа в этот раз оказалась за ней.
Он обернулся к ней:
— Будь добра, повтори еще раз свои слова, я хочу удостовериться, что не ослышался.
— Ты не ослышался!
— Даже самый мерзкий викинг имеет право услышать твой ответ дважды, — сказал он, медленно шагая по комнате из угла в угол. — Ты так часто клялась мне в вечной любви, верности… и так хочешь теперь, чтобы мы расстались. Что ж, иди, собирай свои вещи. Давай, милая, ты будешь жить в целомудрии и непорочности.
Она промолчала — ее жутко злил его тон.
— Что с тобой?
Эта фраза всколыхнула в ней утихший было гнев.
— Ты настолько неотесан, что не замечаешь ничего!
Через мгновение она уже жалела о сказанном… В гулкой тишине он схватил ее за руку и резко развернул лицом к себе. Потом неистово обнял ее, глубоко запрокинул ее голову. Она смотрела на него с болью и тайной надеждой.
— Замолчи! — грубо отрезал он.
— Я сделаю адом твою жизнь в Руане! — вырываясь, крикнула она.
— Я не боюсь твоих детских угроз, Мелисанда!
— Да будь ты проклят сейчас! — воскликнула она, продолжая вырываться из его рук, — ты способен только на грубое насилие!