— Откровенно говоря, собираюсь. Раз не желаете вы.
— Вам не удастся.
— Почему это?
— Я вам не позволю.
— Но ведь я вас не выдала…
— Ну и что, можете выдать потом. Я действительно сожалею, но отпустить вас не могу.
Она раздраженно выругалась. Он поднял брови и рассмеялся. И сразу же стал очень милым. Врагу явно не откажешь в обаянии.
Он прислонился к стене возле разбитого окна с некогда элегантными шторами.
— Что за неподходящие выражения для такой утонченной и благовоспитанной янки! Притом красавицы! Впрочем, вы становитесь еще красивее, когда ругаетесь столь неподобающим леди образом!
Келли схватила со стола статуэтку Пана [2] и с размаху запустила в обидчика.
Все равно в доме все разбито и порушено.
Камерон ловко увернулся и рассмеялся.
— Но утром чтобы и духу вашего здесь не было! — воскликнула она. — Иначе я сама вас пристрелю!
— Лихо, — пробормотал он, с одобрением поглядывая на нес. — Но вы сама себя обманываете. Если бы вы хотели меня убить, то могли бы еще на лужайке немного напрячься и прикончить меня окончательно. Скажите, неужели вы на самом деле решились бы застрелить меня?
— Да. И прошу вас утром уйти.
— Само собой, уйду. Обещаю. И вы вместе со мной.
— О чем вы?!
Синие глаза сверкнули, как лезвие бритвы.
— Вы пойдете со мной, миссис Майклсон, и проведете меня через линию фронта в Виргинию.
— Да вы совсем спятили! Я никуда не пойду. Ни за что на свете! Вас досыта накормили, вы как следует выспитесь, но будь я проклята, если вы меня найдете, когда проснетесь…
— Будь я проклят, если вас здесь не окажется! — И Камерон резким движением сорвал золотой шнур с кисточкой, с помощью которого раздвигались шторы. В мгновение ока он обмотал декоративный шнур вокруг ее талии и привязал к себе.
— Что, черт возьми, вы затеяли, полковник? — возмутилась Келли, вырываясь изо всех сил.
Но все ее усилия были напрасны. Он сгреб ее в охапку и понес на руках вверх по лестнице.
— Я иду спать. Мне надо хорошенько выспаться. И хотите вы или нет, миссис Майклсон, но вам придется спать рядом со мной. — Синие глаза снова обожгли ее дьявольским огнем. — Рядом со мной, миссис Майклсон. Я так решил, мой ангелок.
— Ну уж нет, сукин ты сын! — крикнула разъяренная Келли. И попыталась ударить его. Он только крепче прижал ее к себе.
С Келли на руках он спокойно поднялся по лестнице, не обращая внимания на мелькавшие в воздухе кулаки.
— Янки, — прошептал он, — обещаю тебе незабываемую ночь.
— Ах ты мерз… — начала было Келли.
Он дал ей увесистый шлепок и снова обжег ее синим взглядом.
— Незабываемую ночь! Я тебе обещаю!
Тьма, сгустившаяся наверху, пугала Келли, но, казалось, ничуть не смущала ее своенравного рыцаря. Он на мгновение передохнул и решительно направился к ближайшей двери. Тяжело дыша, вконец измученная Келли искренне изумилась: откуда только у него силы взялись! Он внес ее в спальню.
— Что сказал бы на это ваш генерал Ли? — съязвила она.
К Ли, генералу южан, и на Севере относились с неизменным уважением. Еще до отделения южных штатов и создания Конфедерации, когда он был полковником армии США, Линкольн однажды предложил ему командовать союзными войсками. Но симпатии Ли принадлежали его родному штату, и как только Виргиния отделилась от Союза, Роберт Ли встал на сторону мятежников. Его по-прежнему уважали за гуманность и высокую порядочность. Поэтому язвительное замечание, отпущенное мятежнику, должно было ударить по его самолюбию больнее, чем ее кулачки.
— Не исключено, что вам предоставится возможность лично спросить у него об этом, миссис Майклсон, — ответил Дэниел Камерон с южной протяжностью, которая звучала в темноте удивительно интимно.
Ей почему-то снова стало не по себе. Странно, что она не боится — ведь вражеский солдат затащил ее в спальню. Смутное беспокойство вызывал только тот факт, что она испытывает не столько страх, сколько приятное возбуждение. И непонятно было, хотелось ли ей заставить его расплатиться сполна, или же по причине своего затянувшегося одиночества девушку будоражила сама мысль о том, чтобы помериться с ним силами.
— Это твоя спальня? — неожиданно спросил он.
Она насторожилась:
— Какая разница?
— Никакой. Просто хочу, чтобы тебе было удобно.
— Удобно?! — воскликнула хозяйка. — Как может быть удобно, когда зажимают в тиски против собственной воли? И еще неизвестно, какие страдания меня ждут впереди.
В темноте вдруг раздался смех, и девушка смутилась: а не слишком ли она драматизирует ситуацию? Секунду спустя тиски разжались, и он положил ее на кровать. Нельзя сказать, что это было сделано с нежностью, но и небрежным обращение с ней тоже не назовешь. Должно быть, Камерон прихватил с собой спичечный коробок, потому что мгновение спустя вспыхнула спичка, и он, разглядев на комоде лампу, зажег ее Затем обвел взглядом белые, вышитые гладью занавески на окнах, плетеный коврик на полу из ясеневых досок, комод полированного красного дерева, шкаф, умывальник и, наконец, кровать с изголовьем и изножьем резного дерева, покрытую белым кружевным покрывалом. Какая уютная комната — теплая, светлая, с камином, облицованным метлахской плиткой, и двумя креслами-качалками перед ним, на которых лежали теплые шерстяные пледы. Как ни странно, эта комната не пострадала от обстрела.
Белоснежные занавески чуть шевелились от ночного ветерка.
Интересно, подумалось ей, удивился ли этому обстоятельству вражеский полковник, осматривая комнату. Но его проницательные синие глаза не выдавали мыслей.
При свете лампы Келли заметила, как побледнело его красивое лицо. Удивительно, что он вообще еще держится на ногах!
Дэниел стал отстегивать ножны. Она снова встревожилась.
С трудом справившись с комом в горле, она решила защищать свою честь до последнего.
Бросив ножны м саблю на кресло, он на минутку присел.
Потом пристально посмотрел на нее.
Келли стиснула зубы. Похоже, он решил расположиться здесь.
Ну что ж, пусть. Но она здесь не останется.
Она вскочила, моля Бога помочь ей выбраться из дома, пока мятежник без сил.
Но не успела девушка добежать до двери, как Дэниел преградил ей путь, и она с размаху влетела в его объятия.
Она подняла голову, и взгляды их встретились.