«По крайней мере хорошо, что я среди друзей», — утешал себя Дэниел.
Последние несколько дней он только и делал, что подмечал, когда приносят еду и белье, каковы вообще порядки в тюрьме.
Большинство охранников можно было без труда подкупить.
У капитана Гаррисона Фарроу из Тьюпело, штат Миссисипи, сестра была замужем за конгрессменом-янки, и она позаботилась о том, чтобы он получал из дома все, что можно: от домашних пирожков до одеял и самых дорогих сигар. У рядового Дэйви Смита, сельскохозяйственного рабочего из долины Шенандоа, напротив, никого из родственников на Севере не было. Как и Дэниел, он прибыл сюда босиком. Но тюрьма, как правило, раскрывает человека со всех сторон. Вот капитан Фарроу и постарался раздобыть для рядового Смита пару сапог. Сам же Смит был пареньком весьма привлекательной внешности и очень любил пофлиртовать через окно с девушками, когда молодые леди проходили мимо.
Время от времени Дэйви удавалось выудить важные сведения у одной на хихикающих красоток, мамаша которой наверняка связала бы ее по рукам и ногам, узнав, что ее дочь якшается с врагом.
Именно через солдата Смита Дэниел все и разузнал. Оказывается, войска мятежников, захватившие в ходе сенсационной операции гарнизон янки, оставили Харперс-Ферри. Джексон снова возвратился в долину.
Манифест Линкольна об освобождении рабов, взбудоражив общественное мнение, привел к тем последствиям, которые предсказывал Камерон.
Янки в тот момент гордились собой сверх всякой меры, считая, что в битве при Шарпсбурге одержали победу.
Южане, со своей стороны, не сомневались, что победа осталась за ними.
«Черт возьми, любой, кто сам побывал там, назвал бы это катастрофой», — подумал Дэниел, но вслух ничего не сказал. Среди заключенных он был старшим по званию, и ему следовало поддерживать боевой дух солдат. Конечно, пока он находится здесь.
Возможности-то сбежать отсюда были. К тюрьме постоянно подъезжали фургоны с продовольствием и припасами, катафалки с гробами, и Дэниел детально обдумывал план побега.
Охранники здесь были не слишком жестокие, ну за исключением одного-двух. Впрочем, мятежники им спуску не давали и Язвительно спрашивали, отчего это такие бугаи стерегут тут измученных и израненных конфедератов. «Неужели вы трусите выйти на поле боя, янки?» — звучал один и тот же вопрос.
Кормили здесь неплохо, по крайней мере не хуже, чем в армии. Если война продлится еще несколько лет, Дэниел, наверное, смирится с тем, что черви — составная часть мяса, а солдатские галеты потому и твердые, чтобы солдат не старался особенно набить живот..
Камерон-младший твердо решил выжить. Каждую ночь, вдыхая промозглый воздух камеры и слыша надрывный кашель сокамерников, Дэниел думал о Келли.
Он думал о ней, несмотря на то что солома кишмя кишела клопами, и думал о ней всякий раз, когда привозили очередной гроб.
«Я выберусь отсюда», — твердил он. Но действовать следовало осторожно. Дэниел не хотел, чтобы его снова схватили, не хотел сгоряча наделать каких-нибудь глупостей. Если его схватят сейчас, то в этой одежде примут за шпиона, и тогда ему не жить.
Лениво пожевывая соломинку, полковник наблюдал за Билли Будэном и хорошеньким Дэйви Смитом, которые пристроились на своем наблюдательном посту у окна. Он заметил, что Будэн старается обходиться одной лишь правой рукой, и нахмурился.
— Эй, Билли, — поманил он к себе юношу, — подойди ко мне.
— В чем дело, полковник? — спросил Билли, покинув свой пост у окна.
— Что у тебя с рукой?
— Да задело шрапнелью под Шарпсбургом, полковник Камерон, — отозвался тот беспечно.
— Дай-ка я посмотрю.
— Пустяки, полковник.
— Билли, я тебе приказываю! Живо снимай мундир.
Билли смущенно подчинился. ? ;
Он изо всех сил старался не морщиться, снимая мундир и закатывая рукав рубахи.
Дэниел едва не охнул при виде раны. Билли же вел себя просто героически.
Рана была отнюдь не пустяковой царапиной, в ней наверняка остался осколок или крупная картечь. Кожа вокруг приобрела неестественный оттенок, все вокруг воспалилось и гноилось.
У Дэниела сердце екнуло при мысли о том, что Билли потеряет руку.
— Черт возьми, парень, — пробормотал он, — так оставлять нельзя!
— Что делать, полковник? — вмешался» в разговор капитан Фарроу.
— У нас нет выхода, — добавил Дэйви.
— Слушай, Билли, — решительно произнес Камерон, обращаясь к пареньку, — надо ампутировать руку, иначе ты умрешь.
Билли побелел и растерянно взглянул на капитана Фарроу.
Тот только переминался с ноги на ногу.»
— Полковник, думаю, Билли лучше умереть здесь, чем под ножом какого-нибудь живодера янки.
— Не все они убийцы, — отозвался Дэниел, обводя взглядом присутствующих. — Билли, неужели ты не рискнешь даже под угрозой смерти? — Никто ничего не ответил, и Камерон начал снова:
— Билли…
— Полковник, а может быть, руку удастся спасти? — недослушал его несчастный.
Дэниел помедлил с ответом. Возможно, и так, но он знал единственного человека, который способен это сделать и которого здесь не было.
— Не знаю, — честно признался Камерон.
На лице Билли отразился испуг.
— В таком случае не лучше ли умереть целым?
— Черт возьми. Билли! Неужели тебе не хочется жить?
Ведь ты совсем еще мальчишка…
— Значит, эту войну ведет ватага мальчишек, — тотчас произнес Фарроу, но тут же осекся под строгим взглядом Камерона. — Я не хотел никого обижать, сэр.
— Ладно, — кивнул Дэниел. — Но Билли должен показать свою руку врачу.
— Я ни за что не пойду к янки…
— Пойдешь. Я сам пойду вместе с тобой.
— А что, если нам не разрешат? — спросил Билли.
Дэниел покачал головой:
— Разрешат. Иначе им пришлось бы меня пристрелить, а на такое они не осмелятся.
— Что вы имеете в виду, полковник?
— Видите ли, мой брат служит военным хирургом в армии Союза. Он скоро узнает, где я, и приедет сюда. Об этом здесь знает все начальство. Так что они побоятся мне противоречить.
— Неужели ваш брат — хирург у янки? — удивился Билля.
— Да, — улыбнулся Дэниел.
— И вы с ним еще разговариваете?
— Но ведь он мой брат, — пожал плечами Камерон.
Судя по всему. Билли все еще одолевали сомнения. — Этот подполковник, начальник тюрьмы, которого я видел, когда меня сюда привезли, показался мне неплохим парнем, — продолжил Дэниел.