— Нет, господин мой. Я ужасно хотела, чтобы ты вовсе не возвращался. Никогда, — ехидно сказала она. И, повысив голос, добавила:
— Ты, должно быть, сильно устал после такой долгой дороги.
— Я совсем не устал, — сказал он ей. — Хотя я бешено мчался в надежде… попасть домой.
Она повернулась, готовая войти в дом и покончить с комедией, которую они разыгрывали перед другими. Но это, конечно, не конец. С ними вошел Ролло и, конечно же, остальные его полководцы, и их нужно было принять, накормить, сделать распоряжения насчет обеда. А ей надо постараться быть подальше от него, занимаясь какими-нибудь приготовлениями.
Она почти натолкнулась на Аделу. Эрик увидел женщину в первый раз и нахмурился, потянув Рианон назад.
— Кто это такая?
— Адела, господин. Одна из дам госпожи.
— Моя кузина, — поправила Рианон, наградив Аделу строгим взглядом.
Адела грациозно присела, ее глаза забегали.
— Я рада, что господин вернулся целым и невредимым.
Эрик медленно улыбнулся, а потом разразился хохотом.
— Адела? Пойдем, выпей с нами. Я уверен, моя жена жаждет выпить за последнюю победу Альфреда.
Рианон ничего не ответила. Казалось, каждое его слово имело скрытый смысл. Он получал удовольствие, подшучивая над ней. Она поклялась, что никогда не будет его несчастной жертвой, что никогда не сдастся. Пускай он сейчас подшучивает над ней, смеяться последней все равно будет она.
К ней подошел Ролло и, приветствуя ее, поцеловал ей руку. Зал стал заполняться другими людьми.
Сердце Рианон бешено забилось и дыхание перехватило, когда она заметила хорошо знакомое лицо в толпе воинов.
Лицо Рауена. Ее бывший нареченный вошел за ее мужем в зал, который мог бы принадлежать ему.
Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Она почувствовала тяжелый взгляд своего мужа.
Рауен.
Он смеялся над чьей-то шуткой, когда их взгляды встретились. Он стал серьезным, приветственно кивнул ей головой и отвернулся.
Тяжелая рука в рукавице опустилась на ее руку, развернув ее. Она подняла лицо, чтобы встретить пристальный взгляд своего мужа.
— Да, жена, — мягко сказал он ей. — Юный Рауен со мной. Живой и вполне здоровый, как ты могла заметить.
Она намеренно выдернула свою руку. Он позволил ей это сделать.
— Почему он здесь? — спросила она. — Для чего такая жестокость?
— Никакой жестокости, дорогая. Он сам выбрал, кому служить.
— Я не верю тебе!
— Разве ты видишь его в кандалах? Нет, моя дорогая жена, он свободен. Получилось так, что мне посчастливилось спасти ему жизнь в схватке с датчанами, и, насколько я понимаю, он благодарный человек.
— Ты спас ему жизнь?
Его самодовольство и надменность разозлили ее сверх всякой меры.
— Ты глуп, большой ирландский волк, — выговорила она с удовольствием и добавила со страстью:
— Может, я все еще безумно люблю его. Может, и он все еще безумно любит меня. И, возможно, я изменю тебе с ним в этом самом доме.
Он долгое время молчал, и на его лице не дрогнул ни один мускул. Против своей воли она почувствовала, что у нее внутри все сжалось, и она уже пожалела о своих словах.
Одна его бровь изогнулась, когда он пристально смотрел на нее, и ей страшно захотелось узнать, что он действительно думает в этот момент. Он пожал плечами, и она чуть не вскрикнула, когда он взял двумя руками ее руку и снова низко наклонился, прижимаясь к ней губами.
— Не думаю, миледи. Правда, я так не думаю. Рауен не предаст меня, поступившись своей честью. И ты не изменишь мне, потому что, если ты это сделаешь, я нахлопаю тебя по голому заду так, что ты хорошенько запомнишь этот урок.
На этот раз, когда она попыталась освободиться от него, у нее ничего не вышло.
— Отпусти меня! — отчаянно прошептала она. — Весь зал полон твоими товарищами! Разве ты не хочешь быть радушным хозяином?
— Нет, я буду твоим мужем, дорогая. И я намереваюсь принять ванну и переодеться к обеду.
— И не воображай, что я буду развлекать твоих людей! — запротестовала она.
— И не воображаю, — заверил он ее. — Жду, что ты будешь развлекать меня.
Ее глаза расширились, и она всерьез стала пытаться высвободить свою руку.
— Эрик, ты не думаешь…
— Именно это я и думаю, любовь моя. Твои слова, полные любви, о Рауене, вызвали в моей памяти видение. И я снова увидел мою жену, одетую в роскошную одежду, состоящую исключительно из собственных волос, которая обещала мне все, если юный Рауен останется в живых. Обещала мне все, что я захочу. И как захочу.
— Он же уже был оставлен в живых!
— Если бы я не обещал не убивать его, он бы уже был мертв, моя любовь.
— О, ты знаешь, что я имею в виду. Ты издеваешься надо мной. Ты все уже решил тогда. Ты сидел верхом на этой своей, то есть моей, лошади и забавлялся, делая из Меня дурочку!
— Ты обещала дать мне все, что должна.
— Я ничего тебе не должна.
— Наоборот, — сказал он, и его глаза засияли синим пламенем, впиваясь в нее, а хватка стала безжалостной. — Ты мне многое должна, и я пришел, чтобы это получить.
— Не здесь и не сейчас.
— Адела, — позвал он резко, прерывая Рианон.
Адела быстро обернулась. Эрик одарил ее прекрасной улыбкой, которая сразу же ее очаровала, а Рианон привела в трепет.
— Не соизволишь ли приказать слугам принести бадью в мою спальню. И позаботься, чтобы принесли достаточно ключевой воды, и, может быть, немного вина. А затем, кузина Адела, я хотел бы рассчитывать на тебя, что ты позаботишься о моих людях здесь, в зале. Я полагаю, тебе привычна эта роль в этом доме, до той суматохи, которую мы наделали своим приездом сюда. Я думаю, что потребуется некоторое время, чтобы поджарить мясо и приготовить обед. Не присмотришь ли ты за этим?
— Конечно, господин мой, — сказала Адела и быстро направилась в кухню выполнять полученное задание. Наблюдая за ней, Рианон быстро заговорила:
— Эрик, такое поведение с твоей стороны просто грубость…
— Идя рядом со мной, можешь взять меня под руку. Мне все равно, как ты будешь сопровождать меня, но ты это сделаешь.
— Ты так обращаешься со мной, потому что Рауен здесь, в зале, — сказала она упрямо.
— Нет, госпожа моя, жена. Я поступаю так, потому что это доставляет мне удовольствие, — наверное, не мне одному.
Ледяная завеса, казалось, спала с его глаз, когда он посмотрел на нее. Она почувствовала холодок внутри, сменившийся иссушающим жаром. Ее губы пересохли, и она вся затрепетала. Она хотела ненавидеть его — она и вправду ненавидела его и презирала за то, что он с ней делал. Но против своей воли она вспомнила их брачную ночь.