Он надел камзол, завязал кожаные тесемки, а потом обвел взглядом ее обнаженное тело.
— Рауен может не опасаться моего гнева, — сказал он прямо. — И, как я уже говорил, я доверяю его понятиям о чести, даже если для тебя они не существуют.
Она вздрогнула, как будто он ее ударил. Ее глаза наполнились слезами, она быстро отвернулась от него и, ничего не видя перед собой, пошла в воду.
Его резкие слова раздались ей вслед:
— Я тебе уже говорил однажды, что ни одна женщина никогда не будет руководить моими действиями, несмотря даже на такую нежность, какую ты выказала мне только что.
Она не хотела смотреть на него. Она хотела утопить свое горе в воде.
Она остановилась, повернувшись спиной к нему, позволив воде омывать ее волосы и холодить тело. Она закрыла глаза и ждала, молясь, чтобы у нее хватило терпения стоять, пока он уйдет.
Но он не ушел. Когда она наконец вышла, замерзшая и мокрая, он все еще был на берегу. Совершенно одетый, он стоял, прислонившись к дереву, и с любопытством наблюдал за ней. Она прошла мимо него, гордо подняв подбородок. Потом тихо заговорила, остановившись перед ним.
— Ты хотел знать, зачем я пришла сюда. Я пришла, чтобы смыть память прошлой ночи.
Она ждала его ярости, но ничего не произошло.
— А получила новые воспоминания о сегодняшнем дне, — наконец сказал он.
Она отвернулась. Он поймал ее за руку. В ее глазах стояли жгучие слезы, слезы, которых она не могла понять. Он притянул ее к себе.
— Так почему ты пришла сюда?
Ее поразило напряжение в его голосе. Облизнув губы, она указала на дерево.
— Здесь похоронен Эгмунд. И Томас.
Он нахмурился, но она объяснила:
— Мои воины. Люди моего отца. Люди, которые были рядом со мной всю мою жизнь и полегли в нашем бою.
Он хмыкнул.
— Предатели, миледи, — сказал он. Она замотала головой.
— Нет, они никогда не были предателями!
— Тогда, дорогая, это ты предала своего короля, потому что атаковала меня.
Она снова покачала головой.
— Я не предавала короля Альфреда! У меня все-таки есть представления о чести, милорд, даже если ты этого не замечаешь!
— Я видел твою попытку изменить нашему супружеству.
— Супружеству! Я ведь не по собственной воле стала твоей женой, как ты не можешь понять! — выкрикнула она внезапно со всей страстью. — У тебя несомненно было несчетное количество женщин, которые были с тобой добровольно либо против их воли. Меня же продали, обменяли, предали ради этого брака! Я хотела… да это неважно! — Она хотела вырваться от него, но он держал ее крепко.
— Добровольно, — сказал он.
— Что?
Он улыбнулся.
— Все они были моими по их собственной воле, все мои женщины.
— Ах так, — сказала она. — А я — нет!
Но он отбросил игривый тон. Он стал вдруг серьезным, и его слова выдавали его напряжение.
— Кто-то предал Альфреда, — сказал он мягко. — И меня.
— Я устала доказывать свою невиновность!
Он все еще держал ее очень крепко. А потом отпустил, посмотрев ей в глаза. Он прошел мимо нее, подбирая ее одежду, потом принес ей.
— А я устал обнаруживать тебя бегающей в разных местах без одежды; в местах, далеких от собственного дома.
Наконец напряжение стало ослабевать. Она выхватила у него одежду.
— Больше ты не увидишь меня неодетой, можешь не волноваться!
— А мне нравится, когда ты не одета. Кажется, тогда твой характер становится несколько лучше.
— Ты больше не застанешь меня раздетой, — повторила она. — Никогда.
— Думаю, застану, — сказал он насмешливо, — потому что я сам раздену тебя. Конечно, если у меня будет настроение и желание.
Она отвернулась, а он засмеялся. Стоя к нему спиной, она поспешно одевалась.
Он следил за ней с любопытством. И вдруг, к величайшему ее удивлению, схватил ее руку и поцеловал. Потом он прислонил ее спиной к дереву, и его чуткие пальцы коснулись ее щеки, а губы мягко, почти нежно накрыли ее губы. Оторвавшись от нее, он сказал неразборчиво:
— Благодарю.
— За… за что?
— За это утро. Я получил больше, чем мог мечтать. Скажи мне, ты действительно платила собой — так неистово, так страстно — за жизнь другого? А разве не было у тебя ни малейшего желания угодить мне как мужу? Может, случайно, несмотря на ужас перед викингом, ты хоть немного полюбила меня?
— Нет! — яростно запротестовала она.
— А ты такая очаровательная, — прошептал он.
— Я никогда-никогда не влюблюсь в тебя! — пообещала она. — Но не потому, что ты ужасный викинг, я просто, просто…
Он снова рассмеялся. Его губы еще раз коснулись ее губ, мягко и легко.
— Не нужно бояться, лисица, я тоже никогда не влюблюсь в тебя. — Он не смотрел на нее, и ей показалось, что он стал ей далеким. — Вопреки твоим представлениям, я все еще помню любовь, миледи, — мягко сказал он.
Поднялся легкий ветерок и прошелестел над ними. Он снова взглянул на нее.
— Я полагаю, твоя любовь к Рауену прошла?
— Я… Я, — замялась она. — Конечно же, нет! Но она сказала не правду, страшно покраснела и подумала, что этой глупостью только позабавила его.
— Я имела в виду… Он покачал головой.
— Мальчику ничего не грозит, леди. Пойдем теперь. Есть несколько просителей, и я буду учиться у тебя законам Альфреда.
Он быстро пошел к белому коню, а потом остановился, поджидая ее. Медленно она последовала за ним. Он поднял ее, усаживая на коня, а потом сел верхом позади нее.
Он приостановил лошадь у дерева.
— Я уже знаю кое-что из законов Альфреда, — сказал он. — Измена королю — самое высшее преступление в стране.
— Они не предавали его! — мягко настаивала она. Она почувствовала, как он шепчет ей на ухо:
— А измена мужу — второе по тяжести преступление в этой стране.
Он молчал, выжидая. Она ничего нс сказала в ответ, и он наконец заговорил.
— Рианон, ты должна хорошо понять: несмотря на то, что у тебя на сердце или в уме, я — твой муж.
Она не ответила ему, и он коснулся ее подбородка, поворачивая немного ее голову, так, чтобы прочесть ответ в ее глазах. Она освободилась от его прикосновения и опустила глаза.
— Рианон…
— Я не забуду, что ты — мой муж, — сказала она и тряхнула головой. — Кажется, я не смогу этого забыть никогда!
Он улыбнулся, а потом раздался его веселый смех, и его напряженное лицо расслабилось.