Охранник оттолкнул Голицына к противоположной стене и выхватил пистолет – точнее, верный пес своего хозяина сделал бы так, не промахнись он изначально. Закрепощенный бесконечной накачкой мышц, он толкнул перед собой воздух, потому как русский успел переместиться и перехватить его кисть в воздухе.
Бесполезные цветочки не успели упасть на пол, а хруст выворачиваемых сухожилий и глухие удары из-за двери по чему-то мягкому известили хозяина побережья, что к нему пришли опасные гости.
Диденко ввалился следом за Голицыным в открытую дверь и успел увидеть, как тот практически мгновенно срывает с пояса и бросает небольшой нож. В ту же секунду лезвие вошло в плечо правой руки старика.
Бандюган охнул, но не прекратил попыток дотянуться до чего-то здоровой рукой, скрутившись в кресле, как змий. Может, до кнопки тревоги, может, до чеки гранаты, Голицын не знал, но предпочитал, чтобы люди, которых он внезапно навещает, не стремились причинить вред здоровью ни себе, ни ему, ни окружающим.
Старший лейтенант немедленно подошел к раненому и, схватив его за горло, усадил ровно. Позвоночник вертикально, с легким наклоном назад на спинку кресла, руки лежат на столе, подбородок прямо – точно на Диденко. Из раны сочится кровь, но нож пока еще торчит в ней.
Компактный «Глок» был извлечен из тумбочки и подвергнут осмотру на предмет возможности ведения стрельбы.
Голицын быстро проверил обойму. Патроны на месте.
В кабинет к хозяину ворвались два початка кукурузы с пистолетами. Они пытались изобразить налет и освобождение, но тупо встали, когда увидели пистолет у головы кормильца.
– Скажи им, чтобы ушли, – нервно попросил Голицын, высверливая дедку дулом висок.
– Прочь! – заорал тот, с ненавистью косясь на Поручика, что было нелегко, так как его собственная голова не принадлежала ему полностью.
Охранники с понтами, то есть медленно, играя желваками и мышцой, отвалили.
Как только за ними закрылась дверь, Поручик легонько ударил старикана рукояткой пистолета по голове, стимулируя речевой аппарат.
– Где оружие?
– Ит сэ биг гейм, – прохрипел дед. – Ю а корпсес.
– Это мы трупы? – Диденко, разыгрывая ярость, вытащил из-под жилетки чудовище – Desert Eagle Mark XIX, калибр 50, вес 1,7 кг, емкость магазина 7 патронов, диаметр пули 12,7 мм, прихваченный из упавшей к ним с неба собранной самолично посылки, и натурально выстрелил.
Сказать бабахнуло – мало. Несмотря на звукоизоляцию, грохот был такой, что, казалось, глазам не хватило малости, чтобы выскочить и повиснуть безжизненными теннисными шариками на кровеносных сосудах и нервах. Пуля прошла около уха и зарылась в стену.
Мичман подбежал и посмотрел на светлые брюки Джезима.
– Обоссытся кто-нибудь или нет? – зло и одновременно разочарованно он уставился на старика.
– Ты хочешь, чтобы он от инфаркта сдох? – напустился на него Голицын.
Тут две кукурузины осмелели и пошли на штурм. Мичман отскочил в сторону и выстрелил. Лезшее в проем между двумя косяками тело, несмотря на собственную массу, отлетело обратно в коридор. Второй вламывающийся в комнату охранник увернулся от отлетающего назад напарника и даже успел выстрелить, но, к его несчастью, у мичмана пули размером с желудь еще не закончились.
ТЫ-ДЫЩЬ! Человека сдуло назад. Орать он начал не сразу, но громко.
– Уходить надо! Слышь, воют как, – спохватился мичман.
– Как?
– Как вурдалаки!
Голицын удрученно смотрел на оружие в его руке.
– Зачем ты его с собой взял?
– Пугать.
– Так пугай.
– Я и пугаю, не мешай мне. – Диденко вышел в коридор и стал стрелять. Вернувшись, палач набросился на старикана.
– Говори, где склад, сука! Достал меня твой курорт!
Джезим был готов. На ставшем детским и плаксивом лице мафиози горело одно сообщение: «Все отдам. Спасите мою душу».
И тут некстати вбегает Кэп:
– Вы чего телитесь? Уходить надо. Весь народ в баре перепугали.
Джезима подхватили под руки. Когда его выводили, он увидел блеф Диденко. Трое раненых охранников лежали около двери, но были живы, хотя их вид и не внушил бы оптимизма ни одному практикующему хирургу.
Пленника еще не успели привязать к стулу, не успели снять с глаз черную повязку, но он уже смекнул, что русские не такие жестокие, как ему представлялось ранее. Джезим обязательно убил бы охранников, а эти – нет, понапрасну на тот свет не отправляют. Если так, есть шанс выжить.
Он храбрился, пока его тащили через всю «Шахерезаду», пока везли в машине, пока доставляли куда-то на лодке, пока затаскивали на борт неизвестного судна.
Как только ему развязали глаза, он понял, что находится на яхте в открытом море. Перво-наперво опытный бандюган решил провести распальцовку:
– Вас всех, вы слышите, всех… – Он вращал старческими воспаленными глазами, разглядывая многочисленных обитателей роскошной посудины, с удовольствием отмечая, что многие ранены. – Ваши семьи, жены, дети, все вы…
Не обращая внимания на шипение задержавшегося на этом свете удава, к нему вплотную подошел тот, кто умеет ловко кидать ножи.
– Нас интересует, где вы прячете оружие.
Джезим замолк. Он стал рыскать по сторонам в поисках чего-то, какой-то вещи, признака или намека, но на его непонятное поведение пока никто не обратил внимания.
– Отпираться бесполезно. Мы знаем, что вы знаете.
Придерживаясь замысла режиссера-постановщика Татаринова, после того как Голицын скрестил на груди руки, в кают-компанию ввели Кастани.
Дед едва не упал со стула. Так его, бедного, повело.
– Дайте мне телефон, я позвоню президенту! Вам дадут денег!
Пауль бы и дальше скрипел, если б не девка, которая подскочила к нему и начала бить ногами по лицу и орать на немецком:
– Свинья, я тебя прикончу, тварь!
Голицын еле смог оттащить ее и усадить обратно на кровать, но она успела все-таки несколько раз заставить Джезима почувствовать, что значит оказаться внутри гигантского колокола в момент звона.
Рот и скулы горели от ударов. Кровь стала сочиться из уголка рта и капать на дорогой летний пиджак. Мозг, кажется, подернулся на своем ложе.
Джезиму ткнули в нос фотографии, на которых он общается с Фисником Бушати, где рядом с исполняющим обязанности президента находится немец Кастани. Но, к сожалению, у них не было снимка, на котором была бы зафиксирована вместе вся троица: Джезим, Бушати и Кастани.
– И что? Да, я знаком с президентом.
– Он еще не стал президентом. Выборов не было, – поправил Татаринов.