Капитан колебался:

– Не знаю…

А Кортес грамотно его давил:

– А теперь прикинь. Обстрел танкера не сойдет с рук тому, кто это сделал. И если не будет на ком его повесить – припишут партизанам, тому же Альфонсо. Небольшая войсковая операция, и его банду разнесут. Но кто-нибудь да уцелеет, убежав в джунгли. Ты сейчас промолчишь, но все будут потом думать, что это ты его сдал.

– Думаете, станут мстить? – убито поинтересовался капитан.

– Если ты промолчишь. – Контр-адмирал сделал значительную паузу и холодным, как могильный камень, голосом добавил: – Есть уже достаточно показаний тех, кто видел, что танкер был обстрелян с того места, где стояла на якоре твоя шхуна. Так ты по-прежнему утверждаешь, что не видел никого рядом с собой?

– Зачем мне было стрелять? Да и оружия такого у нас нет.

– Мы зря теряем время.

– Ну, были, – признался капитан, – и так, и так мне не жить. Пообещайте предупредить Педро, чтобы он не тронул меня и мою семью.

Дон Гарсиа улыбнулся, поняв, что капитан шхуны готов признаться.

– Я слушаю.

– Это все Альфонсо. Педро хотел его остановить… – начал пожилой рыбак.

С первых слов контр-адмирал Кортес уже понял, что речь идет о спутнике. Ведь сам, лично, предупредил о нем двоюродного племянника Педро. Когда в рассказе возникла американская подлодка, дон Гарсиа прищурился.

– Ты ничего не придумываешь?

– Клянусь могилой матери.

Пожилой возраст капитана не позволял сомневаться в искренности клятвы. Наверняка его мать уже десяток лет, как лежала в могиле. А подобными клятвами католики не бросаются почем зря.

Рассказав все на одном дыхании, капитан рыболовецкой шхуны вытер вспотевший лоб, руки его дрожали. Теперь его судьба зависела от того, как поведет себя контр-адмирал.

«А вдруг он не станет меня защищать? Тогда конец», – капитан уже представил себе следующую встречу с Альфонсо и его людьми.

Самое гуманное, на что он мог рассчитывать, – это быстрая смерть от автоматной очереди, а ведь партизаны практиковали и пытки. Капитан тихо проговорил:

– Мои рыбаки тоже могут подтвердить. Вся команда это видела, – сказал и тревожно замолчал, всматривался в задумчивого контр-адмирала.

Новость о том, что спутником завладел экипаж субмарины под американским флагом, застала дона Гарсиа врасплох. Она никак не стыковалась с поведением адмирала Лоуренса.

– Зачем тогда они продолжают поиски? – сам себе под нос пробормотал Кортес.

– Что вы сказали, сеньор? – напряг слух несколько глуховатый капитан.

– Погоди, погоди… – контр-адмирал прикрыл глаза и крепко задумался.

«Всякому поведению есть свое объяснение, – рассуждал Кортес, – и то, что на первый взгляд кажется нелепицей, можно разложить по полочкам при помощи логики. Какой смысл Лоуренсу дурачить меня? Если подлодка действительно была, то он получил то, что искал. Эээ… Все любят деньги, никто не желает с ними расставаться. Вот же гад. Он просто жалеет отдавать премию. Пусть это и не его деньги, но одно дело, если адмирал представит, что самостоятельно нашел спутник, и совсем другое, если в этом ему помогли колумбийцы. Нет, прав Педро, когда говорит, что с гринго нельзя связываться. В любом деле нельзя. Они нас за людей не считают».

Мозг контр-адмирала щелкал, как арифмометр. По здравому рассудку, следовало просто забыть об упущенной возможности. Но Кортес потому и поднялся на одну из властных вершин во флотской иерархии, что умел из всего извлекать пользу. Если нельзя было получить деньги от гринго, то следовало подкорректировать показания старого капитана так, чтобы это принесло пользу лично ему – дону Гарсиа.

– Ты уверен, что ракету по танкеру выпустил именно Альфонсо?

– Вообще-то… да, – растерялся капитан, и поняв по взгляду Кортеса, что этот ответ его не устраивает до конца, поправился: – Хотя, возможно, это был и Педро.

Контр-адмирал покачал головой:

– Ну откуда у него на катере могла взяться ракета? – прозвучало вполне искренне, хотя в глазах Кортеса плясали хитрые искорки. – А вот на американской подлодке может быть что угодно. Это же военный корабль. Могла быть у них ракета? А?

– Выходит, это гринго выпустили ракету по танкеру? – растерялся капитан.

– Вот ты и вспомнил. И люди твои должны обязательно вспомнить. И не надо никого обманывать.

– Как скажете.

– Значит, вы выловили какую-то странную штуковину, а потом всплыла американская подлодка… – дон Гарсиа открутил пленку на диктофоне и вновь включил запись.

Капитан шхуны продолжил с подачи Кортеса красочный рассказ о том, как гринго обстреляли танкер, забрали «штуковину», а потом скрылись в дыму.

– Я поговорю с Педро, – пообещал контр-адмирал.

И сказав это, он не кривил душой. Обнадеженный капитан рыболовецкой шхуны пятился к двери и постоянно благодарил своего «спасителя».

Глава 4

Илья Георгиевич тихо матерился, вглядываясь в экран компьютера на центральном посту мини-субмарины. Стоять ему приходилось, втиснувшись боком между переборкой и проклятым «Обсервером». Как оказалось, спутник не проходил в люк между переборками. Совсем немного, но именно этих пяти сантиметров и не хватало, чтобы протиснуть его в соседний отсек и освободить драгоценное место.

Навигационные приборы «Адмирала Макарова» были рассчитаны на работу в относительно чистой морской воде. Теперь их чрезвычайная чувствительность только вредила делу. Они фиксировали не только плавающие бревна, но и стебли водяных растений, облака взвеси, поднятой со дна. За всем этим «мусором» на экране еле угадывались очертания русла. Казалось, что изображение на мониторе заводится со сто раз переписанной старой видеоленты. Подлодка на малом ходу шла руслом реки. Поднятая антенна постоянно сканировала эфир.

Вскоре картинка совсем помутнела, продвижение так замедлилось, что приходилось то и дело корректировать курс, полагаясь на увиденное через перископ.

– Товарищ кавторанг, – обратился к Макарову Даргель, – американцы практически беспрерывно посылают в эфир импульсы-запросы.

– Радиомаяк молчит?

– Не отвечает. Наш титановый корпус экранирует сигналы.

– Не думай, будто я не понимаю опасности, – Макаров вновь припал к маске перископа, – он молчит, пока задраен люк.

Впереди виднелся небольшой вытянутый остров, разделяющий русло. Буйная растительность нависала над водой. Илья Георгиевич на глаз прикинул расстояние до приближающегося острова.

– Докладывайте глубину, – бросил он, вглядываясь в пейзаж.

– Три метра… два с половиной… два, – звучал бесстрастный доклад.