– В таком случае я провожу вашу матушку на ужин и заодно покажу усадьбу. А с вами побудет доктор, – обратился к Катерине Вострогов.
Немного удивленная, Анастасия Леонтьевна бросила испытующий взгляд на дочь, но все же не стала возражать. Доктор, не сказав ни слова, покорно опустился на стул возле больной.
Выйдя вместе с хозяином в гостиную, Башмакова поразилась ее величине и качеству отделки. Дом был не новый, но еще не обветшалый. На стенах висели потемневшие от времени и неуклюже написанные портреты предков хозяина.
– Не вижу тут вашего портрета. Не хотите продолжать эту галерею? – светски поинтересовалась вдова.
– В этой галерее, как вы выразились, далеко не шедевры, – тонко улыбнулся хозяин. – Я сторонник прогресса в деле запечатления реальности и с большим интересом занимаюсь светописью. Несколько лет назад приобрел во Франции фотографический аппарат и теперь практикуюсь на досуге…
– Какое экстравагантное увлечение! – искренне удивилась Башмакова.
– Для нашей губернии, пожалуй. Здесь не достать нужные материалы и реактивы – приходится заказывать в столице, – посетовал Станислав Сергеевич.
– Надеюсь, вы развлечете нас демонстрацией своих произведений?
– Как только вашей дочери станет лучше, – слегка поклонился Вострогов. – Я чуть не забыл вас предупредить! Левое крыло усадьбы давно закрыто, и там никто не бывает. Мне одному хватает нескольких комнат, и слугам меньше работы. Так что не советую вам туда заходить – могут попасться крысы или прогнившие доски.
* * *
Катерина чувствовала себя лучше, но предпочитала лежать в постели с книгой, благо последних в доме Вострогова обнаружилось великое множество. Зато Анастасия Леонтьевна не усидела в пустом холодном доме и выбралась в парк.
Обходя огромное здание усадьбы, она невольно поглядывала на окна пустующего крыла. Часть из них были завешаны плотной черной тканью, не пропускающей свет. Вдова гадала, имеет ли это отношение к фотографии, которой увлекается хозяин, когда ее окликнули.
По песчаной дорожке к гостье спешила женщина в фартуке – несомненно, кухарка.
– Доброго вам здравия и вашей дочери, – тревожно улыбнулась ей женщина. – Вы надолго ли к нам?
– Как подлечу дочь, так и уедем, – ответила Башмакова, не понимая, зачем понадобилась поварихе.
– С нашим барином поосторожнее нужно, – женщина нервно вытерла руки о фартук. – Вы его светописные картинки видели? Вот он ими дорожит – просто страсть! Ну, так и понятно – ничего в жизни нет у человека… Деток не народил, жены все поумерли… Шутка ли, такое пережить! Три жены за пять лет схоронил! Так что вы ему навроде обчества.
– Да чего ж это они? – удивилась Башмакова.
– По-разному все, – вздохнула кухарка и добавила, понизив голос: – В деревне-то поговаривают, что это он их сгубил, да так, что никто и не подумает… Вот тут-то женская половина и была, – показала кухарка на затененные окна. – Как последняя жена умерла, он эту половину закрыл. Сказал, что уж больше не будет семейством обзаводиться.
– А что это за шторы такие странные?
– Ой, не знаю, барыня! И знать не хочу. Мне во флигельке хорошо живется, а туда я б и за большие деньги не пошла.
Разговор перешел на распорядок дня в усадьбе, и вдовица вспомнила, что собиралась сделать в первую очередь – отправить телеграммы.
Быстро набросав текст, Анастасия Леонтьевна направилась во флигелек, где, как она теперь знала, обитал и кучер. Ему-то она и попыталась всучить свои бумажки.
– Нет, барыня, – упрямо помотал головой могучий мужичище в армяке. – Без хозяйского слова я со двора ни ногой. Пусть он прикажет в город ехать да бумажки ваши отправлять. А так не поеду.
– Да разве он будет против? – удивленно уставилась на непонятливого мужика Башмакова.
– Вот вы и спросите, – ответил кучер и, повернувшись спиной к вдове, пошел прочь.
Раздосадованная женщина поспешила обратно в усадьбу. Путь был не долог, но бегать туда-сюда из-за причуд мужика было унизительно.
Быстро пробежав по коридору правого крыла, Анастасия Леонтьевна остановилась в нерешительности.
– Станислав Сергеевич! – позвала она осторожно. – Где вы? Мне нужно с вами переговорить.
После нескольких мгновений полной тишины скрипнула одна из дверей, и из-за нее показался хозяин, одетый уже по-домашнему:
– Заходите, прошу вас. У меня здесь небольшая лаборатория, так сказать. Идет процесс, не могу прерваться, но готов вас выслушать.
– Ваш кучер отказывается исполнить мою просьбу и отправить телеграммы… – кипя от праведного гнева, начала вдова, но замолчала на полуслове, заглянув в комнату.
Ей приходилось видеть громоздкие фотоаппараты в ателье и самой фотографироваться. Деревянный ящик с линзой на внушительном штативе ее бы не удивил. Но то, как потом делались эти «световые картинки», оставалось для Анастасии Леонтьевны тайной и даже немножко чудом.
Сейчас она видела перед собой множество жестяных тазиков, стеклянных баночек с жидкостями, щипцы разных размеров, циркули, ножницы и какие-то вовсе не понятные ей предметы. Пахло чем-то химическим и не слишком приятным. В комнате имелась еще одна дверь, завешанная плотной черной тканью, похожей на ту, что она видела в окнах закрытого крыла усадьбы.
– Вы хотите отправить телеграммы? – вернул ее к действительности голос Станислава Сергеевича.
– Именно. Кучер требует вашего распоряжения. Я сказала ему, что вы не будете против, но он…
– Отдайте ваши телеграммы мне, пожалуйста, – прервал ее Вострогов, не отрывая взгляда от чего-то, плавающего в металлической ванночке. – Я отправлю их вместе с моей корреспонденцией завтра утром.
– Мне бы хотелось сделать это как можно быстрее – ведь придется еще ждать ответа.
– Вы можете не волноваться – мой дом в полном вашем распоряжении. Я не собираюсь вас выгонять, – подхватив щипцами какую-то пластинку, Станислав Сергеевич аккуратно переложил ее в другой сосуд.
– Я ценю ваше гостеприимство, но…
– Вас что-то не устраивает? – Хозяин наконец оторвался от своих ванночек и пластинок и взглянул на собеседницу. – Мне бы не хотелось быть грубым, но сейчас я попрошу вас оставить меня одного.
– Да что это такое! – возмутилась Анастасия Леонтьевна. – Я хочу отправить телеграммы родне и отправлю! А ваше нежелание мне помочь заставляет задуматься…
– Вот и подумайте, – неожиданно переходя на шипение, развернулся к вдове хозяин. Не успела она даже пикнуть, как странный любитель фотографии грубо схватил ее за запястье и поволок за собой вон из комнаты. Придя в себя от неожиданности, Башмакова принялась кричать и отбиваться, но это не помогло. На крик появился слуга Тихон, хмуро глянул на хозяина и снова скрылся в глубине дома.