Григорий взял белое лицо Митрофана в ладони и слегка приподнял, затем провел левой рукой вдоль его позвоночника. Студент опустил ресницы и задышал ровнее и глубже.
– Сиди тут покуда, милой, мы быстро, – тихо обратился к нему паломник и поднял глаза на Захара: – А у тебя там что?
– Да ерунда, царапина.
Григорий тем не менее взглянул на выдранный из захаровского плеча изрядный кусок мяса и покачал головой:
– Кровь сейчас остановится, а дальше само заживет.
Вдруг паломник о чем-то вспомнил.
– Про купца-то мы и запамятовали! Как он там?
– Да скверно! – досадуя на собственную забывчивость, ответил ямщик. – Сердце у него болело и дышал тяжко. Как стрельба началась, он тихо лежал, не высовывался.
По лицу паломника промелькнула тень, и он быстрыми шагами направился к перевернутой лодке. Снедаемый дурным предчувствием, Захар поспешил следом.
Вдвоем они перевернули лодку и обнаружили неподвижно лежащего с открытыми глазами купца. Внушительная грудь не поднималась, а побелевшие губы и застывшие глаза не оставляли сомнений, что купец Кузнецов отдал богу душу.
– Эх, было бы время с ним посидеть, может, и не помер бы, – вздохнул Григорий, опуская купцу веки.
– Да какое же тут время, когда разбойники наседали?! – выпалил Захар. – Я все думал, уж он-то спасется, что бы с нами ни было. А вон как вышло…
– Придется его здесь оставить. В ближайшей деревне расскажем, как да что, – с этими словами крестьянин опустил на мертвое тело лодку, как крышку гроба. – Только сначала просушиться надобно. Сымай мокрое-то! Вон уже зуб на зуб не попадает!
Беглецы, не сговариваясь, ушли подальше от тела мертвого купца и вернулись к Митрофану, по-прежнему сидевшему под деревом. Пока Григорий помогал ему с одеждой, Захар обыскивал и связывал пребывающего без сознания благодаря удару паломника разбойника.
Студенту, похоже, немного полегчало. Цвет лица был уже не такой зеленый. Это было хорошо, потому как скоро предстояло отправиться в путь до ближайшего жилья, который мог оказаться неблизким.
* * *
Пассажиров парохода «Отец» на пристани в Казани встречало большое общество. Кроме родственников и друзей путешественников, взволнованных слухами о нападении, у трапов выстроились полицейские чиновники, которым предстоял не один час кропотливой работы.
С пассажирами первого и второго класса они были учтивы и отводили в отдельный кабинет, освобожденный от штатских. Там свидетелям предлагали присесть и поведать свою версию случившегося.
До этого заветного кабинета Башмаковы добрались только через час после прибытия парохода – бумажная волокита заметно замедляла дело. Взглянув на измученных женщин и заплаканное бледное личико Катерины, пристав сжалился.
– Коли ничего особого не видали, то идите-ка домой, – вздохнул он. – А я к вам завтра человека пришлю, ближе к обеду. Он все запишет, как положено, а вы пока хоть отдохнуть успеете.
– Мы с удовольствием воспользуемся вашим предложением, – устало улыбнулась Анастасия Леонтьевна. – Только позвольте задать один вопрос.
– Разумеется.
– В этой поездке нас сопровождали двое очень… надежных людей. Один из крестьянского, а другой из мещанского сословия. Они оказались среди тех, кого разбойники в лодку посадили…
– Ах, да-да! Мне уже рассказывали. Люди видели, что им удалось каким-то образом избавиться от бочки с порохом. Но добрались ли они до берега, было уже не рассмотреть, – оживился пристав. – Вы не волнуйтесь, если мы что о них узнаем – сразу вам сообщим. В указанном свидетелями месте будет произведен поиск. Если не утонули, то найдем живыми или мертвыми!
Услышав это, Катюша не удержалась от громкого всхлипа, и пристав запоздало сообразил, что, пожалуй, сказал лишнего.
– Вы вот что, барышня, посидите немного тут, а я распоряжусь, чтобы вещи ваших людей вам передали. Вам-то виднее, что с ними делать…
Вдова зыркнула на пристава недобрым взглядом – так расстроить девочку, сказав всего два слова!
Чиновник помялся немного, но все же предложил старшей Башмаковой отойти в сторонку и шепотом сообщил:
– Честно вам должен сказать – шансов у ваших людей мало. Дочь свою подготовьте пока, чтобы не так уж переживала. Боюсь, что через несколько дней нам сообщат о нахождении тел. Так уж оно заведено – надежные люди редко выживают…
Анастасия Леонтьевна сжала губы и молча кивнула. Казенное сочувствие ее раздосадовало – угробили разбойники хороших людей, а они только и могут сказать, что «так уж оно заведено»!
Никакой радости от возвращения домой вдова не почувствовала. Катясь в коляске нанятого извозчика к дому, унаследованному ею от мужа, Анастасия Леонтьевна смотрела на знакомые улицы, почему-то казавшиеся сейчас чужими и враждебными. А озабоченные или, напротив, беззаботные казанцы, заполнявшие улицы и вагоны недавно появившегося электрического трамвая, вызывали раздражение.
Расстроенная вдова, переживавшая и за пропавших спутников, и за осунувшуюся дочь, не сразу заметила, что у подъезда их дома стоит какой-то человек. Катюшу он безучастно пропустил к распахнутой служанкой двери, а вдове преградил дорогу:
– Здравствуй, Настенька! Не признаешь?
Башмакова мрачно уставилась на скромно одетого мещанина с хитро прищуренными глазками. Внешность его ей ничего не говорила, но голос показался знакомым – такой вкрадчивый и обманчиво ласковый…
– Черт возьми, – прошептала она. – Только тебя мне здесь не хватало!
– И я так же подумал, – сложил тонкие губы в улыбку ее собеседник. – Никак не ожидал, что тебя встречу, и где! В Верхотурье. Сначала думал, что обознался, начал спрашивать. Да тоже не помогло особо – фамилия-то у тебя мужняя…
– Так ты оттуда за мной притащился? – поразилась вдова, начиная понимать, кто расспрашивал о двух путешественницах на тракте. – Зачем я тебе понадобилась? Если на помощь рассчитываешь, то можешь сразу проваливать!
– Характер, смотрю, у тебя не изменился, – усмехнулся визитер. – Да только придется тебе его умерить. Я тут про твою тетку-богатейку от людей наслушался…
– Тебе ее взять нечем! – прошипела вдова.
– А мне и не надо, – неожиданно перешел в наступление ее собеседник. – Коли хочешь, чтобы наша старая история не всплыла в газетах, да на первой полосе, так уж ты постарайся ради меня. Меня бы подряд на какое-нибудь крупное церковное строительство в вашем городе вполне устроил. Тут денег-то побольше крутится…
– Коли в газеты пропечатаешь, то тебе уж точно никакой выгоды не будет. Один позор, – попыталась возразить вдова.
– Мне будет удовольствие тебе жизнь испортить! – притворно удивляясь ее недогадливости, закатил глаза мужчина. – Тетка-то твоя, поди, сильно удивится? Она, говорят, большая любительница с родственниками судиться, может, и у тебя решит мужнино наследство отобрать? Или опеку над дочерью твоей получить?