Альберт был дома. Дворецкий сообщил Джеймсу, что хозяин знает о предстоящем визите, но сейчас очень занят — не желает ли Джеймс заехать еще раз, попозже? Но Джеймс велел передать хозяину особняка, что он никуда не уедет.
— Невежливо с его стороны, не правда ли? — заметил Эндрю после двадцати минут ожидания.
— Вероятно, дает понять, насколько важна для него цель визита, — предположил Дрю.
— Он, конечно, взволнован, — раздраженно подтвердил Джеймс. — Настолько, что примчался в Хейверстон и доложил обо всем моему брату Джейсону.
— Тогда, наверное, он считает, что дело уже решено и дальнейшие обсуждения бесполезны, — высказался Эндрю. — И это опять-таки грубость с его стороны.
— Видимо, Джейсон обнадежил его, — откликнулся Джеймс. — Но скорее всего Баскомбу это только показалось. Джейсон умеет говорить собеседнику то, что тот хочет услышать, но при этом ничего не обещать.
Дрю хмыкнул:
— Хотел бы я обладать таким талантом!
— Это дипломатия, дорогой мой, всего-навсего дипломатия, — объяснил Джеймс, — которой ты так искусно обольщаешь женщин.
— А, эта дипломатия! — ухмыльнулся Дрю.
Через пять минут терпение Джеймса иссякло, и он позвал спутников:
— Идите за мной, но подождите у двери.
Дворецкий, застывший на страже у двери кабинета хозяина, сначала не хотел впускать Джеймса, но, взглянув на его лицо, поспешно открыл дверь и доложил о нем.
Альберт читал какие-то бумаги, сидя за столом. При виде Джеймса он вздохнул:
— Как все это не вовремя!
— И я того же мнения. Но если вдуматься, для таких встреч любое время будет неподходящим. С другой стороны, для визита к старшему Мэлори у вас нашлось время.
Это был отнюдь не вопрос. Альберт понял намек и отложил бумаги. Этого человека Джеймс видел впервые. Благородное лицо, темно-каштановые волосы с проседью на висках. Странно, что он еще не поседел сплошь — с такой дочерью.
— Я считаю, что нам нечего обсуждать, кроме даты свадьбы, — заявил Альберт. — Вы по этому поводу?
Джеймс не ответил. Он придвинул к письменному столу один из стульев, расположив его так, чтобы было удобнее наблюдать за представлением. Стул был мягким и удобным — и это к лучшему. Джеймс подозревал, что визит затянется надолго.
Не выдержав напряженного молчания, Баскомб взорвался:
— Слушайте, вы!.. Мне известна ваша репутация, оказывать на меня давление я не позволю!
Джеймс поднял бровь.
— Полно, дружище. Какое давление, с чего вы взяли? Людей я либо игнорирую, либо… впрочем, думаю, до этого дело не дойдет.
На щеках Альберта проступила краска.
— Тогда перейдем к делу, Мэлори. Зачем вы пришли?
— Знаете, слухи — странная вещь. Они либо возбуждают любопытство и забавляют, либо приводят в ярость — каждого по-своему.
— Мне известно о слухах весьма щекотливого свойства. Того, кто их распустил, следовало бы пристрелить. Но увы, все эти слухи — правда.
— Позвольте с вами не согласиться. К счастью, далеко не все они — правда.
— Значит, ваш сын намерен отрицать свою вину? Каким же трусливым…
— Воздержитесь от клеветы, Баскомб, — перебил Джеймс. — Я могу воспринять ее как личное оскорбление.
Эти слова он произнес почти равнодушно, даже чуть лениво, но Альберт побледнел, запнулся и выпалил:
— Речь идет о судьбе вашего и моего внука!
— Будь он действительно моим внуком, мы бы не тратили времени на разговоры.
— Истина рано или поздно станет очевидна, — уверенно заявил Баскомб.
— Безусловно, но не та истина, которой вы ждете, и, боюсь, это случится слишком поздно. Поэтому я привез вам для разнообразия еще несколько доказательств.
— Вы мне угрожаете убийством? — насторожился Альберт.
Джеймс расхохотался, и рассмешил его не только нелепый вопрос, но и возмущенный тон собеседника.
— Не знаю, что вам наговорили обо мне, Баскомб, но, похоже, изрядно приврали. Напрасно вы верите сплетникам на слово. Не все слухи правдивы.
— Сомневаюсь, — пробормотал Альберт.
— Как вам угодно. Но как я уже сказал, из-за прокатившихся по городу слухов о том, что Джереми женится на вашей дочери, мой дом на этой неделе осадили разъяренные поклонники вашей дочери, не подозревающие, что Джереми живет в собственном доме. Почему-то они искали его под моей крышей. Был и еще один поклонник, и он-то гостил у меня, к моему глубокому сожалению. Он приходится родственником моей жене. Отделаться от него не удалось.
За дверью раздалось покашливание, но Альберт сделал вид, будто ничего не слышал.
— И что же? — нахмурившись, спросил он.
— Так вот, вообразите мое удивление, когда все они заявили, что у них больше прав на Эмили, чем у Джереми, поскольку им она досталась первым.
— Досталась? На что это вы намекаете? Джеймс снова вскинул бровь.
— Вы предлагаете мне изъясняться в выражениях, недопустимых в приличном обществе, Баскомб?
Хозяин дома гневно вспыхнул, вскочил, наклонился над столом. Сжатые кулаки побелели.
— Если вы считаете, что такие гнусные намеки не требуют доказательств, лорд Мэлори…
— А где же ваши доказательства?
Альберт снова побагровел, но на этот раз потому, что ему было нечего сказать. Джеймс артистически выдержал паузу, за время которой Альберт с ужасом осознал, что поверил дочери на слово.
Наконец Джеймс заговорил:
— Предлагаю пригласить сюда вашу дочь и послушать, что она скажет в свое оправдание. Вернее, не предлагаю, а настаиваю.
— Настаиваете? Но такие разговоры непозволительно вести девушке в столь нежном возрасте…
— Вздор! Она сделала все возможное, чтобы ее тайна стала известна всему городу. Уж не думаете ли вы, что заставите моего сына жениться на ней без каких-либо объяснений с ее стороны? Я привез мое доказательство — всех троих джентльменов, которые утверждают, будто близко знакомы с вашей дочерью.
— А почему вы не привезли своего сына? Если Эмили придется пройти через такое унижение, я тоже хочу услышать, что скажет по этому поводу ваш сын.
— Он просто объяснит вам, что незнаком с девушкой. Так зачем было везти его сюда ради краткого ответа? Это вы выдвигаете требования, Баскомб, а не я. Не забывайте об этом.
Широкими шагами Альберт промаршировал к двери и велел лакею позвать Эмили. Увидев троих незнакомцев, он отрывисто произнес:
— Входите. Я предпочитаю выслушать вас прежде, чем спустится моя дочь.
Все трое вошли в комнату. Единственный свободный стул занял Дрю. Эндрю неподвижно застыл возле него, актер отошел к окну в поисках выгодного освещения. Как актеру, ему было свойственно заботиться о внешних эффектах.