— Значит, вы можете арестовать меня по подозрению, а потом окружной прокурор предъявит обвинение?
— Я могу лишь задержать вас на короткий срок, но, повторяю, у окружного прокурора весомые улики, свидетельствующие против вас.
— Вы арестуете меня прямо сейчас? — спросил Джон.
Марк нетерпеливо цокнул языком:
— Вы только что вышли из комы, у дверей палаты стоит охранник. Нет, я не собираюсь арестовывать вас прямо сейчас.
— Я не делал этого, — сказал Джон и, быстро взглянув на Энн, добавил: — Я… я любил ее. Я хотел в тот вечер привести ее к тебе. Собирался жениться на ней, но не хотел, чтобы для вас с Кати это оказалось сюрпризом. Поэтому я и решил, что приведу ее к тебе и мы вместе отправимся в галерею на вернисаж, где будут представлены мои «Дамы красного фонаря». Энн, Боже мой, мы с тобой знавали разные времена, но скажи, хоть раз в жизни я проявил склонность к насилию?
— Нет, — твердо ответила Энн, глядя на Марка и не выпуская руки Джона.
— Я любил ее, — повторил Джон. Он выглядел совершенно убитым, но казалось, его совсем не волнует, обвинят его в убийстве или нет, ведь так или иначе Джина мертва. И ничто не вернет ее.
Марк присел в изножье кровати.
— Случилось еще одно убийство.
У Джона расширились глаза.
— Но это… не еще одна девочка из клуба?
Марк покачал головой:
— Мы все еще не знаем настоящего имени этой женщины. Ее задушили нейлоновым чулком.
Джон выглядел озадаченным, он не мог уловить связи.
— В тот вечер, когда ее убили, она была в клубе. Множество людей видели ее. Но никто не знает, с кем она была.
— Значит, еще одну женщину убили, — с горечью констатировал Джон. — Но ведь это свидетельствует в мою пользу? — В его вопросе звучала надежда.
— Да. Только, к несчастью, это все же убийство.
— Но… если кто-то убивает женщин из клуба, почему он убивает их не одинаковым способом?
— Вы правы, серийные убийцы обычно прибегают к одному и тому же способу. Но я не думаю, что этот случай подпадает под категорию серийных убийств.
Джон неожиданно улыбнулся:
— Вы действительно не уверены, что я тот, кто вам нужен, правда?
— У вас масса друзей, — ответил Марк. — И все они уверены, что вы этого не делали.
— Значит, вы считаете, что я невиновен…
— Нет, я так не считаю. — Марк бросил тяжелый взгляд на Энн. — Просто я допускаю разные возможности.
Джон продолжал странно смотреть на Марка.
— Знаете, Лакросс, Джина всегда говорила, что вы честный стрелок. Клянусь вам: я ее не убивал. Это сделал кто-то другой.
Услышав, что кто-то покашливает у нее за спиной, Энн вздрогнула. Это вернулся доктор.
— Больному нужен отдых, — напомнил он. — Вам пора.
— Завтра я пришлю кого-нибудь записать его показания, — сказал Марк.
— Очень хорошо. А мы завтра переведем его в обычную палату.
— А можно мне просто посидеть тут с ним, обещаю, что буду молчать, — попросила Энн. Ей страшно было подумать, что придется покинуть Джона прямо сейчас, и казалось, что, если она уйдет, он может снова впасть в кому. Ей необходимо было побыть с ним еще, убедиться, что он действительно идет на поправку.
Марк сердито взглянул на нее.
— Это очень нежелательно, поверьте мне, — мягко возразил доктор.
— Энн — моя ближайшая родственница, — сказал Джон. — Мне будет приятно, если она останется. То есть… если полиция не возражает, конечно.
— Я считал, что она ваша бывшая жена, — удивился доктор Майкл. — Не думаю, что она по-прежнему может формально считаться вашей родственницей.
— Во всяком случае, сейчас я самый близкий ему человек, — заявила Энн. . — Нашей дочери нет в стране, и я — это пока вся его семья.
— Лейтенант? — вопросительно обратился Джон к Марку.
И Марк неожиданно согласился:
— Оставайтесь.
— Правда? — недоверчиво спросила Энн.
— Оставайтесь, оставайтесь, я серьезно.
— Ведь он только что оправился от этой страшной комы, я побуду с ним, — смущенно пробормотала Энн, боясь встретиться глазами с Марком.
— У дверей будет дежурить полицейский, — предупредил ее Марк.
— Он стоит там с тех самых пор, как Джона привезли сюда, — сухо напомнила Энн.
— Он стережет или охраняет меня? — поинтересовался Джон.
— Считайте, что и то и другое, — ответил Марк, повернулся и вышел. Доктор последовал за ним. Обернувшись, Энн увидела, что Джон пристально смотрит на нее.
— Что, черт возьми, все это значит? Что происходит?
— Ничего, действительно ничего.
— Но его беспокоит вовсе не то, что я могу отсюда сбежать. Он волнуется за тебя.
— Думаю, он волнуется за нас обоих. Джон, мы оба знаем, что ты невиновен. А это значит, что на свободе ходит убийца, который мечтает, чтобы ты умер, прежде чем сможешь доказать свою невиновность.
— Но он боится за тебя.
Тени — вспомнила Энн.
Она не хотела говорить ему, что какая-то тень чуть не забралась через балкон к ней в квартиру сегодня ночью. И что спас ее от этой тени лейтенант Лакросс, спавший у нее в гостиной на диване.
Спавший на диване потому, что Энн была вне себя, узнав о его романе с Джиной, и решила во что бы то ни стало не пускать его в свою постель.
— Энн? — голос Джона звучал одновременно предупреждающе и озабоченно.
— Джон, я ведь обещала, что буду молчать, если они позволят мне остаться. Забавно: раньше, когда я сидела здесь, они советовали мне разговаривать с тобой, а теперь требуют, чтобы я молчала. Потому что тебе нужен отдых. И ты будешь отдыхать. Мы обязаны сделать все, чтобы ты поправился и выпутался из этой передряги.
— Она умерла, Энн, — тихо сказал Джон. В его голосе звучало отчаяние.
— Джон, у тебя есть дочь, ты не смеешь сдаваться! У тебя — дочь, твое искусство и я.
— Забавная штука жизнь, правда? Эта проклятая выставка была для меня так важна… а сейчас не имеет никакого значения. Ты посмотрела ее?
Она покачала головой и улыбнулась.
— Я столько времени проводила здесь. И потом…
— Что — потом?
— Были и другие дела. Мы после об этом поговорим. Джон, тебе нужно отдохнуть, набраться сил. Если не ради меня, то хотя бы ради Кати. А если не ради нас обеих, то ради Джины. Не дай уйти от наказания ее убийце.
— Ты права, — согласился Джон и закрыл глаза.