Но вот появилась и вторая пара. Шеф жандармов Бенкендорф пригласил на танец графиню Виельгорскую, Луизу Карловну, урожденную Бирон. А за ними подряд потянулись еще и еще пары: министры, знатные вельможи, генералы, тайные советники. Полонез — танец имперский, государственный, где пары выстраиваются в строгом иерархическом порядке. Вскоре танцующие уже походили на некое войско, которое безукоризненно держало строй и двигалось в едином порыве за императором и императрицей. Елена не могла оторвать глаз от этого фантастического зрелища.
— Простите мне мою смелость… Разрешите вас пригласить, — вдруг услышала она рядом голос, изъяснявшийся по-французски с изрядным акцентом.
Елена тотчас узнала обращавшегося к ней чиновника из Третьего отделения, которого недавно встретила в приемной Бенкендорфа и с первого взгляда приняла за Савельева. Сейчас на нем был черный фрак вместо голубого мундира и орден Святого Владимира на груди.
Наклоном головы она выказала согласие, и рука об руку со своим кавалером направилась к танцующим, на ходу послав встрепенувшейся Майтрейи ободряющую улыбку.
Первую минуту они упорно молчали, как будто ничто, кроме полонеза, их не занимало. Потом слуха виконтессы достиг сдавленный голос партнера, заговорившего на этот раз по-русски:
— С возвращением на родину, Елена Денисовна! Я вас долго ждал… Не чаял уж и дождаться!
Виконтесса быстро, пристально взглянула ему в лицо. Она только сейчас заметила, что ее кавалер слегка прихрамывает. У нее перехватило дыхание.
— Савельев… Это все-таки вы?!
— Изменился, не так ли? — усмехнулся он. — Не похожу уже на прежнего бесшабашного гусара и вечно пьяного помещика?
— Еще вы были полицмейстером, — не без яда напомнила она. — А нынче выслужились…
— …дослужился до статского советника, — с достоинством поправил Дмитрий Антонович.
— И запросто входите в кабинет Бенкендорфа?
— Подчас, — немного обескураженно признался он, не понимая, куда клонит его партнерша.
А она молниеносно просчитывала обстановку, как генерал, обнаруживший на поле боя свежий отряд неприятельских войск, явившихся с неожиданной стороны. Увы, Елена, отправившись в свое авантюрное путешествие, совсем выпустила из виду Савельева. Он казался ей слишком ничтожной фигурой, а между тем мог представлять опасность. Он был осведомлен о том, что она сидела в остроге и «умерла», сбежав из тюрьмы. Учитывая его нынешнее место службы, он был в состоянии ее погубить. И осознав это, виконтесса удушила в себе вспышку гнева, спрятала за легкомысленной улыбкой чувство гадливости, единственное чувство, которое вот уже многие годы вызывал в ней этот человек. Она решила расположить к себе статского советника и одновременно выведать его намерения.
— Я это к тому упоминаю, — продолжила Елена, — что вы можете взять и доложить вашему начальнику о моем прошлом, и тогда… Тогда…
— Господи! — воскликнул он в сердцах. — Неужели вы не понимаете, что такой поворот событий совсем не в наших с вами интересах?
— У нас с вами имеются общие интересы? Вот новость!
— И еще какая новость! — с трудом перевел дух Савельев. — Я не мог вам этого сказать семнадцать лет назад, во время единственного свидания в тюрьме, в присутствии надзирателя… Что ж, лучше поздно, чем никогда. Наше венчание было настоящим, а вовсе не шутовским.
— Вы… вы в своем уме? — Виконтесса побледнела, ее глаза угрожающе сузились.
— Но это на самом деле так! Отец Георгий обвенчал нас по-настоящему. О том имеется запись в приходской книге.
— Понимаете ли вы, что говорите?! — Елена чувствовала себя оглушенной, оскорбленной, выбитой из седла. Ужаснее всего было то, что она почему-то сразу поверила этому серьезному неулыбчивому человеку со шрамом на лице и орденом на груди. — Вы мне сейчас мимоходом заявляете, что мой брак с виконтом де Гранси не действителен! Что я узурпировала его имя и состояние!
Земля уплывала у нее из-под ног. Женщина боялась упасть в обморок.
— Вы напрасно тревожитесь, — видя, как она взволнована, заторопился Савельев. — По законам церкви, если женщина вступила во второй брак, находясь в неведении причины, по которой он не может осуществиться, союз признается законным. Однако теперь, после смерти виконта, я мог бы иметь полное право…
— Никаких прав, Савельев! — остановила его Елена, успевшая опомниться. — Официально я умерла и похоронена на тюремном кладбище. Так что вы, учитывая вашу поразительную, хотя и довольно залежалую новость, — безутешный вдовец!
— Вывернулись, — оценил статский советник. — Но я-то все эти годы знал, что вы не умерли, а сбежали из тюрьмы, поэтому не почитал себя вдовцом. По этой причине не женился, а начальству и друзьям говорил, что жена моя находится в Костроме, в доме для умалишенных.
— Не понимаю, зачем такие жертвы, — повела плечом Елена. — Я вижу теперь, что вы не способны ни жениться по-людски, ни даже овдоветь. Все какие-то фокусы.
— Благодаря этим фокусам, Елена Денисовна, моя жизнь приобрела смысл, — без тени иронии ответил ее партнер. — Я сумел переменить себя и добился высокого чина, положения в обществе ради единственной цели: найти вас и умолять о прощении!
— Вот теперь я окончательно убедилась, что вы — сумасшедший! — воскликнула виконтесса, совершенно забыв в этот миг о своем намерении не ссориться с Савельевым. С трудом надев на искаженное лицо равнодушно-любезную маску, она процедила: — Я никогда не прощу вас. Все эти годы я ненавидела и проклинала вас, а вы наивно полагаете заслужить прощение, пробормотав мне несколько пошлых слов во время полонеза?! Вы опозорили меня публично, во весь голос, а извиняетесь шепотом, украдкой! Если мы с вами действительно обвенчаны по закону, это значит лишь то, что до конца дней своих мы будем жить в разъезде! Тут не о чем больше говорить. Довольно глупостей для одного танца!
Ее отповедь отзвучала в унисон с последним тактом полонеза. Савельев галантно поклонился Елене. Он как будто вовсе не замечал, что та выходит из себя.
— У меня имелась еще одна причина искать вас и не расторгать наш брак, — вполголоса сообщил он. — Вы носили под сердцем моего ребенка…
Она не успела ответить, потому что в этот миг объявили вальс-мазурку. Собрание в замешательстве наблюдало, как император подошел к не известной никому девушке, явно дебютантке бала, и пригласил ее. На юную смуглую красавицу в кремовом кружевном туалете смотрели теперь все глаза, она оказалась у всех на устах. «Кто такая? Откуда взялась? Кто с ней знаком?»
Майтрейи растерялась на миг. Виконтесса подбодрила свою подопечную едва заметным кивком, и девушка, собравшись с духом, протянула императору дрогнувшую руку.
— Не волнуйтесь, милое дитя, — улыбнулся ей Николай. — Вы — принцесса, и должны держать себя по-царски.
— Я помню об этом, ваше величество, — шепотом ответила она, смущенно опустив ресницы.