Елена очнулась от небывало глубокого сна лишь на следующее утро. Не увидев рядом с собой ребенка, она позвала Хавронью, но вместо служанки явилась Зинаида. Лавочница засуетилась возле постели, оправляя то одеяло, то подушки и старательно избегая встречаться с Еленой взглядом. Та встревожилась.
— Где моя дочь? — спросила она, садясь в постели.
Зинаида присела рядом, обняла графиню за талию и нежным голосом произнесла:
— Крепись, дорогая… Твоя девочка сейчас вместе с ангелами…
— Что-о? — задохнулась Елена.
Она хотела вскочить, но лавочница ее удержала:
— Не убивайся сильно, это грех! Такова воля Божья! Девочка умерла вчера, во сне. Мы с Хавроньей сами не сразу поверили, когда увидели…
— Почему ты не разбудила меня?! — в отчаянии закричала графиня.
— Мне не удалось. — Зинаида ловила ее руки и гладила их, пытаясь успокоить обезумевшую женщину. — Ты так крепко спала… Конечно, ослабла после родов! Я даже боялась, как бы ты тоже не умерла!
— Где моя девочка?! Я хочу ее видеть!
— Но это невозможно, дорогая, — все тем же елейным голосом отвечала лавочница, — мы уже снесли трупик в управу…
— Зачем?!
— Таков закон! Всех внезапно умерших необходимо представлять в Управу благочиния для медицинского освидетельствования. Эпидемий они боятся, что ли? Для богатых, конечно, закон не писан, ну а нам, беднякам, приходится слушаться…
— В управу… — растерявшись, прошептала Елена.
— Ну да. Квартальный еще расспрашивал меня, кто мать ребенка, здорова ли… — с нажимом добавила Зинаида, пристально глядя на нее.
— Квартальный? Боже мой! — Елена вскочила с постели и принялась одеваться.
— Чего ты вдруг испугалась квартального? — издевательски спросила Зинаида. Она уже не скрывала злой усмешки. — Признайся, графиня, ты солгала, что тебя выпустили! На самом деле ты сбежала!
Елена уронила платье, которое собралась было натянуть, но тут же снова схватила его.
— Нет! — кратко ответила она.
— Врешь ты ловко, а вот проходное свидетельство на чужое имя спрятать подальше не догадалась, в кармане принесла! — Зинаида брезгливо швырнула ей бумагу. — Стыд и срам! В моем доме ночевала официально зарегистрированная гулящая девка! Да понимаешь ли ты, что у меня порядочное общество бывает, уважаемые люди почитают за честь заглянуть ко мне на чай?! А сейчас придет квартальный и спросит: «Где такая-то, растакая-то?! Где эта беглая мамаша?» Что я ему отвечу?
— Скажи, что мать — бродяжка. — Елена дрожащими руками застегивала последние крючки и пуговицы. — Попросилась ночевать, родила девочку и… — она не удержалась и всхлипнула, — …сбежала…
С этими словами Елена выбежала из комнаты, не попрощавшись с хозяйкой. Хлопнула одна дверь, другая… Во дворе мимо окна промелькнула стремительная тень. Все стихло.
Удовлетворенно кивнув, Зинаида уселась в кресло, вытащила из кармана длинную фарфоровую трубочку, набила ее табаком и с наслаждением закурила. Теперь она могла наконец отдохнуть.
Позавчера вечером, расставшись с князем Головиным, она заглянула на огонек к старухе Федоре, с которой уже успела подружиться. Зинаида попросила у нее снадобье, такое, чтобы человек мог проспать целые сутки, а то и более. Когда ведьма его приготовила, было уже за полночь, и Зинаида осталась у нее ночевать, опасаясь идти ночью по темным гаванским улицам, где куда вероятнее встретить разбойника, чем извозчика.
Утром, вернувшись домой и напоив Елену отваром, она взяла новорожденную девочку и отвезла ее в дом на Седьмой линии, где условилась встретиться с князем Павлом. Он был уже на месте. Князь нервничал и паниковал. Его жена на рассвете пришла в себя и немедленно потребовала ребенка. Пока он запретил слугам и докторам говорить ей, что девочка мертва, но княгиня уже начала плакать и что-то подозревает. Нельзя было терять ни минуты. Карета понеслась в город. Зинаида сидела рядом с князем, кутая спящую девочку в большую шаль и ласково укачивая ее, чтобы та не проснулась раньше времени.
Князь провел ее в дом по парадной лестнице, а не через черный ход. Казалось, он ничего не собирается скрывать и никого не боится. Когда им навстречу бросилась какая-то пожилая родственница с известием, что княгиня Ольга близка к истерике, он ответил ей холодно, почти грубо:
— Что за глупости! Ребенка сейчас принесут!
— А это кто, Поль? — Старуха взглянула на жавшуюся за спиной князя Зинаиду, кутавшую в шаль некий сверток.
— Это модистка от мадам Дебе, привезла приданое для малютки.
Князь быстро прошел несколькими коридорами, Зинаида едва успевала за ним. Наконец, он остановился, достал ключ и отворил дверь, за которой оказалась детская — роскошная, обитая белым атласом, обставленная крошечной мебелью, будто предназначенной для эльфов. Посредине комнаты стояла кроватка под тюлевым пологом. Подойдя к ней, князь двумя пальцами раздвинул тюль и, страдальчески морщась, указал подоспевшей женщине на крохотное спеленутое тельце.
— Заберите ее и похороните… — Он внезапно заговорил с ней на «вы», сухо и повелительно. — А ребенка положите сюда. Она так крепко спит… С ней ничего не случилось?
— Потому и спит крепко, что здорова, — ответила Зинаида, почувствовавшая укол в сердце. Она замешкалась, пристраивая живого ребенка рядом с мертвым, затем беря на руки трупик и закутывая его в шаль. Князь не сделал ни единого движения, чтобы ей помочь. Повисла тяжелая пауза. Оба смотрели в разные стороны, как люди, только что вместе совершившие некую подлость. Наконец Головин разжал губы:
— Я должен вам тысячу рублей. Вот они, возьмите.
— Тысячу пятьсот, — с вызовом поправила его Зинаида. — О похоронах не было речи, а тут немало расходов. Вы ведь желаете, чтобы была соблюдена полная тайна?
Ее слова прозвучали как шантаж, хотя она была просто зла на князя, так внезапно принявшего с нею барский тон. Его слегка передернуло. Он молча достал портмоне, добавил еще несколько банкнот и вопросительно на нее взглянул.
— Этого достаточно?
— Благодарю… — Она свободной рукой взяла деньги и сунула их в карман. Ее душило отчаяние. Она понимала, что ее короткий роман кончен, что теперь князь, поглощенный семейными радостями, не нуждается в ней. На миг возникло искушение — вернуть ему деньги, сказать, что она помогала просто так, из любви к нему, и не желает никакой награды, кроме его взаимности… Но сумма, оказавшаяся у нее в кармане, была слишком значительна. Зинаида молча прошла вслед за князем по коридорам особняка, вышла во двор, на улицу, позволила усадить себя на извозчика. В последний момент Головин замялся, будто желая что-то сказать, но кто-то позвал его в дом, и он крикнул извозчику: «Пошел!» Женщина, стиснув зубы, отвернулась, чтобы скрыть слезы.
Впрочем, за прошедшие сутки она не раз все обдумала и совершенно успокоилась. Выручить за какой-то пустяк полторы тысячи — это не шутки! Ее роман с князем все равно кончился бы ничем, рано или поздно. Лучше даже рано — меньше слез. Обыскав карманы спящей роженицы, Зинаида сделала интересное открытие — графиня, несомненно, беглая! Стало быть, ее нужно лишь слегка припугнуть полицией, и та бесследно исчезнет и не будет поднимать шума из-за младенца. Теперь, выпроводив Елену из дома, Зинаида чувствовала себя абсолютной победительницей. Пуская клубы дыма, она усмехнулась и произнесла вслух: