Book.

— Я полагаю, что это означает трапезу, — произнес Малоун и скорчил недовольную гримасу.

— А что же еще, приятель? — улыбнулся Тапперель.

— Мы можем отправиться в путь сразу после того, как поедим?

Австралиец кивнул.

— Никакого беспокойства, вот что мне сказали. У меня готов вертолет. Куда вы направляетесь?

Малоун обернулся к Хенну и сделал приглашающий жест рукой:

— Теперь настала ваша очередь.

Кристл шагнула вперед:

— Вообще-то у меня есть то, что тебе необходимо.

* * *

Стефани смотрела, как Дэвис поднялся со стула и стал медленно прохаживаться по комнате.

— Что вы имеете в виду, говоря, что нашли его?

— Я сегодня предложил вакансию в Объединенном комитете начальников штабов адмиралу Рэмси. Я позвонил ему, и он сказал «да».

— Я полагаю, у вас были достаточные причины, чтобы сделать это? — тихо спросил Дэвис, даже не пытаясь возражать.

— Ты знаешь, Эдвин, мы, кажется, поменялись местами. Похоже, будто это ты президент, а я — заместитель советника по национальной безопасности. И я сказал это с особым ударением на слове «заместитель».

— Я знаю, кто тут босс. Вы знаете, кто тут босс. Просто скажите нам, почему вы находитесь здесь посреди ночи?

Нелл видела, что Дэниелс не возражал против такой дерзости.

— Когда я поехал в Великобританию несколько лет назад, — сказал президент, — меня попросили присоединиться к охоте на лис. Британцы обожают эту чушь. Нужно вставать очень рано, надевать одежду, больше подходящую для карнавала, взбираться на вонючую лошадь, а затем скакать по пятам за сворой непрерывно лающих собак. То еще развлечение, а они рассказывали мне, как это великолепно. Правда, не добавили, что главное в этом спектакле — не исполнять роль лисы. Тогда это полное дерьмо. Будучи сострадательной душой — и это чистая правда, — я продолжал думать о лисе, поэтому в конце концов сошел с дистанции. Правда, это было первый и последний раз в моей жизни.

— Разве мы собираемся на охоту? — спросила Стефани и как можно невиннее посмотрела на президента.

И тут она заметила, что президент подмигнул ей.

— О да. Лучше всего в этом путешествии то, что лисы не знают, что мы придем. У нас нет собак.

* * *

Малоун смотрел, как Кристл вытащила из папки карту и расстелила ее на одном из столов.

— Мама мне все объяснила перед отправкой сюда.

— И что же сделало тебя такой особенной? — тут же вмешалась Доротея.

— Я предполагаю, она убедилась, что мне не свойственна паника и я не впадаю в бешенство по малейшему поводу; хотя, очевидно, она считает меня мстительной мечтательницей, которая собирается похоронить репутацию нашей семьи.

— А ты не такая? — спросила Доротея.

Взгляды сестер пересеклись. Создавалось полное впечатление, что сцена в самолете повторится. Но Кристл в этот раз отступила.

— Я — Оберхаузер. Последняя в длинном роду, и я планирую почтить память своих предков, — сказала она и вскинула подбородок.

«Слишком высокопарные слова для такой красивой женщины», — подумал Коттон. И еще раз посмотрев на Кристл, решил дать совет обеим сестрам:

— Как насчет того, чтобы следить за руками? Это может стать проблемой для всех. Погода сейчас просто великолепна, нам нужно использовать это преимущество.

Кристл уже расстелила карту — видимо, ту самую, что так рекламировала Изабель Оберхаузер в заснеженном Оссэ. Теперь Коттон видел, что на ней были отмечены все базы, включая и Хальворсен.

— Дедушка посещал это место и вот это, — сказала Кристл, указывая на точки, обозначенные как 1 и 2. — Его заметки говорят, что большинство камней он привез из места один, хотя много времени потратил и в месте два. Мы также знаем, что они взяли с собой разборный домик и должны были установить его, чтобы пометить территорию, принадлежащую Германии. Скорее всего, эта база должна быть установлена в пункте два, здесь, рядом с берегом.

Малоун попросил Таппереля остаться. Сейчас он повернулся к австралийцу.

— Где это?

— Я знаю это место. Примерно в пятидесяти милях на запад отсюда.

— Она все еще там? — неуверенно спросил Вернер.

— Это более чем возможно, — сказал Тапперель, — дерево здесь не гниет. Эта штука будет такой же, как в тот день, когда они ее установили. И в особенности там. Весь регион объявлен защищаемой зоной, местом «особого научного интереса» по акту о консервации Антарктиды. Вы можете попасть туда с согласия норвежской стороны.

— Почему такие правила? — спросила Доротея.

— Побережье принадлежит тюленям. Это место их размножения, поэтому люди не должны там появляться. Кабина установлена в одной из наземных сухих долин?

— Мама говорит, отец сказал ей, что возьмет американцев в пункт два, — проговорила Кристл. — Дедушка всегда хотел вернуться сюда и продолжить свои исследования, но ему не позволили.

— Откуда мы знаем, что это то самое место? — спросил Малоун.

Он заметил озорные искорки в глазах Кристл. Она снова залезла в свою сумку и вытащила толстую красочную книгу с немецким названием. Коттон быстро перевел: «Визит в Новую Швабию, пятьдесят лет спустя».

— Это иллюстрированное издание, оно вышло в свет в 1988 году. Немецкий журнал отправил команду киношников и фотографа. Мама отдала ее мне лет пять назад. — Она пролистала книгу в поисках нужной страницы. — Вот этот бункер. — Она показала фотографии.

Серый деревянный дом, вокруг черные скалы с прожилками яркого снега, и все это на фоне голых серых гор. Кристл перевернула страницу:

— Этот снимок сделан изнутри.

Малоун внимательно изучил следующую фотографию. Обстановка была чрезвычайна скудна. Стол, стопка журналов, пара кресел, две кровати, упаковочные сумки, сваленные в углу, плита и радио.

Глаза Кристл все еще блестели от возбуждения. Видимо, она решила сыграть в ту же самую игру, что и Малоун во французской деревне.

— Видишь что-нибудь?

Коттону ничего не оставалось, как принять вызов, и он опять уставился на фото вслед за остальными.

А затем он увидел то, что от него добивалась Кристл. На одной из половых досок был вырезан знакомый символ.

— Тот же самый узор, что и на обложке книги, найденной в гробнице Карла Великого, — сказал Малоун.

— Это должно быть то самое место. И там есть вот это.

Кристл вытащила из папки лист бумаги, лежавший в середине книги. Страница из старого журнала, пожелтевшая и с истрепанными краями, с зернистым черно-белым изображением.