Стерлинг Вилкерсон стоял под снежными ветвями бука и смотрел на витрину антикварного книжного магазина. Тот был расположен в середине сводчатой галереи живописных бутиков; рядом была пешеходная зона, недалеко от рождественской ярмарки, где толпа людей и теплый свет прожекторов вносили частичку тепла в холод зимней ночи. Ароматы корицы, имбирного пряника и сахарного миндаля плыли в сухом морозном воздухе вместе с дразнящими запахами шницеля и жареных колбасок. Откуда-то издалека доносился звон церковных колоколов.
Слабые огни, освещавшие витрину книжного магазина, показывали, что хозяин все еще ждет посетителей. Вилкерсон понимал, что его жизнь вот-вот должна была измениться. Его непосредственный начальник, Лэнгфорд Рэмси, пообещал, что он вернется домой из Европы с золотой звездой.
Но он сомневался в Рэмси.
Была одна вещь, и он это знал точно: чернокожим американцам нельзя доверять. Он до сих пор время от времени вспоминал детство. Ему было всего девять лет, и он жил в маленьком городке Южного Теннесси. Местные ковровые фабрики обеспечивали сносное существование не только его отцу, но и всем его соседям. Тогда чернокожие и белые жили отдельно, а последующие изменения в законодательстве положили начало взаимному насилию. Однажды в летнюю ночь он играл перед домом. У соседей было полно людей, и он неслышно подполз к двери и слушал, как люди, которых он знал всю жизнь, яростно спорят, обсуждая будущее города. Он был еще очень мал и не понимал, почему все так громко кричат. Поэтому на следующий день, пока они с отцом были на заднем дворе, он спросил — и получил немедленный ответ.
— Они разрушают связи, установленные много лет тому назад, сын. Ниггеры не имеют права здесь жить.
Тогда маленький Стерлинг собрался с духом и спросил:
— Но разве не мы привезли их сюда из Африки?
— И что? Это значит, что мы у них в долгу? Они сами влезают в долги, сын. Если они работают не на фабрике, никто из них не может удержаться на работе. Ничего не имеет значения, кроме того, что дали им белые люди. Такие, как я и остальные в этом квартале. Мы честно работали всю свою жизнь, а они просто пришли и все разрушили.
Он вспомнил ночь и все, что слышал накануне из-за неплотно прикрытой двери соседского дома.
— Ты и соседи собираетесь купить дом в конце квартала и снести его, чтобы негры здесь никогда не смогли жить?
— О, это звучит как отличный план; хорошо, если у нас получится воплотить его в жизнь.
— Вы собираетесь покупать каждый пустой дом, а затем сносить его?
— Если потребуется.
Его отец был прав. Нельзя доверять никому из них. Особенно тому, кто дослужился до звания адмирала в военно-морских силах США и должности начальника департамента военно-морской разведки.
Но какой выбор был лично у него? Дорога к адмиральским погонам проходила прямиком через Лэнгфорда Рэмси.
Стерлинг Вилкерсон взглянул на часы. И тут же увидел двухместную «Тойоту», проехавшую вниз по улице и припарковавшуюся у соседнего магазина. Боковое стекло опустилось, и двигатель постепенно затих.
Вилкерсон надел кожаные перчатки, затем подошел к входной двери книжного магазина. Звонок колокольчика объявил о его присутствии, как только он вошел внутрь.
— Guten Abend, Martin, [16] — сказал он приземистому полному человечку за стойкой.
Первое, что бросалось в глаза, были невероятно пышные черные усы хозяина магазина.
— Рад снова вас видеть, — сказал мужчина по-немецки.
Владелец магазина носил все тот же галстук-бабочку и смешные подтяжки, которые были на нем много недель назад, когда они впервые встретились. Книжный магазин был набит старыми и новыми книгами, но сразу было видно, что хозяин предпочитает исследования по оккультизму и астрологии. И еще он любил заключать договоры на поставку книг сам, не доверяя никому.
— Полагаю, твой рабочий день был удачным? — спросил Вилкерсон.
— На самом деле совсем нет. Несколько покупателей с утра, но с началом снегопада и открытием ночной рождественской ярмарки мысли людей заняты совсем не книгами. — Мартин закрыл дверь и повернул замок.
— Тогда, возможно, я сумею подбросить тебе пару монет. Пожалуй, пришло время завершить наше дело, — весело сказал Вилкерсон.
Все три месяца хозяин исправно работал внештатным сотрудником отделения Вилкерсона; правда, за это он потребовал кругленькую сумму. Но работу по розыску и поставке ценных книг, архивных бумаг и журналов выполнял добросовестно и даже с каким-то азартом. Стерлинг надеялся, что этими поставками никто не заинтересовался.
Он отодвинул рваную занавеску и последовал за хозяином магазина. Во время своего первого визита Вилкерсон узнал, что когда-то, в начале XX века, в этом здании размещался банк. От него здесь мало что осталось, только старое бронированное хранилище, и сейчас Вилкерсон наблюдал, как немец покрутил диск и разблокировал ручку, а затем легко открыл тяжелую железную дверь.
Мартин вошел и дернул шнурок. Под потолком загорелась белесая лампочка.
— Вы же понимаете, вашим заданием я занимался большую часть дня, а магазин совсем забросил.
Коробки были сложены в центре. Вилкерсон изучил содержимое самой верхней. Копии «Германии», [17] ежемесячного журнала по археологии и антропологии, выпускавшегося нацистами в 30-х годах. В другой коробке находились тома в кожаном переплете, озаглавленные «Исследовательское и образовательное общество, Аненербе. Эволюция. Сущность. Эффект».
— Они были подарены Генрихом Гиммлером на пятидесятилетие Адольфу Гитлеру, — сказал Мартин. — Удачная находка. И еще, стоили они относительно недорого.
В остальных коробках были еще журналы, корреспонденция, договоры и другие архивные материалы. Все они относились ко временам Третьего рейха.
— Мне повезло найти продавцов, они брали только наличные. Таких антикваров все труднее найти. Я думаю, что честно отработал ваши денежки и заслужил небольшое вознаграждение.
Вилкерсон достал конверт из внутреннего кармана пальто и передал его Мартину.
— Десять тысяч евро, как договаривались.
Немец пролистал купюры, на его лице разлилась удовлетворенная улыбка.
Они вышли из хранилища и пошли в торговый зал. Мартин первым добрался до выхода и внезапно обернулся, наставив пистолет на американца.
— Я не любитель. Но тот, на кого вы работаете, должен принимать меня именно за такового.
Стерлинг попытался вести себя как можно увереннее.