Все получилось как нельзя лучше. Короткое ухаживание, принятое весьма благосклонно. И свадьба, на которой Пашка выступал свидетелем. Свадебное путешествие – никакой Греции, но – облагороженная Турция, где все «включено» настолько, что выходить из отеля вовсе нет надобности.
Возвращение.
И жизнь в почти прежней колее. Несколько огорчала лишь явная неприязнь Эммы к Центру, она считала его бесполезной игрушкой и слушать Аполлона не желала. Нет, Эмма не требовала немедленно закрыть Центр. Она лишь не давала денег на него.
И на любовниц – тоже.
Аполлон всерьез начал подумывать о разводе, но тот же Пашка упросил его погодить. Он был умный парень, хотя ум этот порою как-то странно проявлялся. Однако в нынешнем случае Пашка оказался прав – Эмма передумала. Она появилась в Центре без предупреждения, прошлась по комнатушкам – а их у Аполлона осталось всего две, собственный кабинет и приемная, где велась запись, – и сказала:
– Здесь нужно сделать ремонт.
Об этом Аполлон твердил ей уже давно. Ну как ему работать в месте, где потолок треснул, а на стенах проступают темные пятна плесени? Но прежде Эмма и слушать его не желала. А тут вдруг сама…
– И расшириться. Не можешь же ты один заниматься всем! Найми кого-нибудь.
– Кого?
Эмма пожала плечами, выглядела она растерянной, как будто заблудившейся.
– Кого-нибудь…
Аполлон не умел нанимать персонал. И первую гадалку, разбитную женщину цыганистого вида, привел к нему Пашка. Женщина умела раскидывать карты, сочинять и озвучивать громким голосом будущие ужасы, от которых и «избавляла» клиентов на месте. В необъятной сумке ее нашлось место для тоненьких церковных свечей, ароматических масел, бумажных иконок и костяного Будды, который несколько выбивался из общего православного ряда.
Второй сотрудницей стала тонкокостная изможденная девица-спиритуалист, общавшаяся с усопшими…
Третьим – Пашка.
– Зачем это тебе? – его решение удивило Аполлона. Ну, не походил Пашка в его нынешнем рафинированном обличье на мага!
– Я чувствую в себе силу! – ответил Пашка и, проведя по волосам, которых за последние годы изрядно убавилось, произнес: – Лоа проснулся во мне.
Почему бы и нет? Место для старого друга в Центре тоже нашлось.
И жизнь его чудесным образом наладилась.
Ее не портили даже такие мелочи, как досадное исчезновение цыганки, напротив, Аполлон воспринял это, скорее, с облегчением – уж больно непростой характер имела дамочка. Следом ушла, не сказав ни слова, прозрачная спиритуалистка. Ее исчезновение Аполлон заметил лишь потому, что рассчитывал на роман с нею и даже предпринял некие шаги относительно развития их отношений, которые девой были приняты благосклонно.
Замена ушедшим сотрудницам – благодаря Пашке – нашлась быстро.
Анна Александровна была весьма благообразна на вид, вежлива и походила, скорее, на библиотекаршу, нежели на гадалку. Впрочем, с работой она справлялась, а большего Аполлон и не требовал.
Проблемы пришли оттуда, откуда он и не ждал.
Эмма… его спокойная, уравновешенная Эмма вдруг начала закатывать ему скандалы. О нет, это не были припадки ревности, которые еще можно было бы счесть вполне обоснованными. Эмма плевать хотела на романы мужа. Ее беспокоило… солнце.
– Он за мной подглядывает, – жаловалась она, тыча пальцем в небо, и поспешно задергивала шторы. – Это из-за тебя… все… из-за тебя…
Истерики ее становились все более частыми. Эмма то требовала дать ей чашу – как только она узнала о ее существовании? – то, напротив, получив желаемое, впадала в меланхолию и часами сидела, разглядывая рисунок на почерневшем от времени дне сосуда. Потом вдруг вздрагивала и ударялась в крик, требуя свободы.
– Он мне сказал… он мне велел… всю правду, как есть! Надо платить… надо… спрашивай – отвечу! – Эмма хватала Аполлона за руки, требуя задать ей вопрос.
Однажды, не выдержав, он спросил:
– Что будет со мной?
– В третий раз ты женишься по расчету, – спокойно ответила Эмма. – Но рассчитывать будешь не ты. Ее душа покрыта язвами. Тебя погубит жадность. Берегись, Аполлон! Ты – совсем не бог.
Психиатр, благообразный старичок, которого посоветовал пригласить Павел, сказал, что скрытая фаза, на которой болезнь еще можно было остановить, уже упущена. И теперь Эмма окончательно ушла в собственный фантастический мир. Что было делать Аполлону?
Ничего.
Требовалась организовать за Эммой круглосуточный уход, но он с этим точно не справится. Образования нужного не имеет.
Новость Аполлон воспринял с изрядным облегчением. Отсутствие образования освобождало его из ловушки морали. Действительно, разве не лучше отдать Эмму в специализированное заведение, где за ней будет обеспечен должный уход и предоставлено вполне комфортное существование?
Павел помог ему такое заведение найти.
И – оформить развод.
Относительно последнего мероприятия Аполлон долго колебался, но затем все-таки решился. Не столько из желания получить свободу, сколько по необходимости.
– Центр долго не протянет, – когда Пашка сбрасывал личину мага, которая с каждым днем «прирастала» к нему все более прочно и крепко, он мыслил на редкость здраво. – Нам надо расширяться. И клиентуру нормальную привлекать, а не этих чокнутых.
Иногда у Аполлона складывалось впечатление, что друг его совершенно искренне презирает всех клиентов – без исключения.
– Я не могу растрачивать свой дар понапрасну, – объяснил ему Пашка. – Лоа мне этого не простит.
– Денег нет. – Аполлон на всякий случай обозначил свою позицию. Нет, деньги-то еще имелись, не сказать чтобы много, но на безбедную жизнь в течение года-двух Аполлону хватило бы. И рисковать этой своей жизнью ради мифических Пашкиных «предков» он вовсе не собирался.
– Деньги есть. Если у тебя хватит духу.
И Пашка познакомил Аполлона с матерью.
– Она – собирательница, – предупредил Пашка. – На тебя она вряд ли клюнет, потому что умная. У нас в роду все умные, кроме Дуськи. Если ты мамашу зацепишь, она тебе предложит сделку. Торговаться и не думай, это с ней не пройдет.
Рената и вправду отличалась от всех других дам, которых знал Аполлон. Она не скрывала свой возраст, предпочитая найти ему достойную оправу. И выглядела тоже весьма достойно.
Очаровательно!
Аполлон и сам не понял, как рассказал ей обо всем – о своей жизни, о женах, о Центре, являвшемся единственной вещью, к которой он действительно испытывал привязанность. О чаше и… сумасшествии. О собственном потаенном страхе перед этим старинным предметом.
Рената слушала его внимательно. А выслушав, предложила Аполлону… руку и сердце.